Борис Акунин - Чёрный город
В пустую заглянёт тюрьму
И отвернется Терпсихора.
— О, как это прекрасно! — простонала Клара. Великолепные обильные слезы хлынули у нее из глаз. Этот ее «слезный дар» — умение натурально плакать на сцене — всегда потрясал театральных зрителей.
— Чего прекрасного? — пробурчал Симон, очевидно, переживая за Эраста Петровича. — Не в склад не в лад. В середке стиха вроде начало получаться, а потом опять сикось-накось.
— Отчего же? — возразил Фандорин. — Довольно изящно. Новомодное стихотворение-реверси с зеркальной рифмовкой. В салонах исполняется на два голоса — мужской и женский, под аккомпанемент фортепьяно. Мужчина читает первую строку, женщина приглушенным эхом — последнюю; мужчина — вторую, женщина — предпоследнюю. И так всё стихотворение с обеих сторон.
— А? — переспросил Симон, малочувствительный к изящной словесности.
Нет, измены еще не случилось, определил Фандорин, глядя, как режиссер благоговейно опускается на одно колено и припадает губами к кончикам Клариных пальцев. Но это вопрос времени. Нужно просто не путаться у них под ногами.
И вдруг опомнился, устыдился. Может ли благородный муж рассуждать таким циничным образом? Особенно если он — муж!
— А что это мы с тобой всё шепчемся? — сердито сказал Эраст Петрович, толкнул дверь и, стуча каблуками, вошел в съемочный павильон.
«« ||
»» [57 из
419]