Борис Акунин - Смерть на брудершафт. Мука разбитого сердца
Что за чудо?
Синьор Лоди верещал что-то по-итальянски про belissimo duello и annali di storia, а Романов всё разглядывал свой простреленный рукав.
Подошел улыбающийся Д'Арборио.
— Ну вот, мы квиты. Вы слегка попортили мой туалет, я — ваш. — Он снял перчатку и протянул руку. — Вы смелый человек, мсье. И отличный стрелок. Вы молоды, хороши собой, а главное она вас любит. Рафаэль Д'Арборио — не дракон, от которого нужно спасать принцессу. Клара ваша, вы достойны этой нимфы.
Еще не пришедший в себя Романов вынул из кармана и протянул правую руку (перевязь перед поединком он снял).
Пальцы у итальянцы были горячие, сильные. Алеша вскрикнул.
— Простите, я забыл про вашу руку, — расстроился Д'Арборио. — У вас повреждено сухожилие? О, я знаю толк в ранениях.
Оглянувшись на сияющего секунданта, поэт отвел русского в сторону и понизил голос.
— Вы ведь офицер? Это видно по взгляду, по выправке, по благородству манер. И коли находитесь здесь в разгар войны, на то, конечно же, имеются веские причины… Молчите, не возражайте. Но если вам что-нибудь говорит имя Д'Арборио, вы знаете, что я пламенный враг австрийцев и тевтонов. Вы читали речь, которую я на прошлой неделе произнес в Риме? «Италия, проснись!» Нейтралитет — позор для моей отчизны. Мы должны вынуть меч из ножен!
— Да, я читал. Вас слушали двадцать тысяч людей.
«« ||
»» [87 из
143]