Борис Акунин - Дети луны
Больше всего народу стояло вокруг центрального стола, где Селен рассказывал об ужасных событиях минувшей ночи. Его слушали с ахами и охами, барышни хватались за сердце.
Поэт был интригующе бледен. Даже фиолетовый синяк под глазом не портил его импозантного вида – наоборот, смотрелся очень живописно.
– …Одного из головорезов я поверг наземь приемом бокса, второму свернул челюсть, – услышал Романов, приблизившись. – Но что я мог один против восьмерых? Аспид струсил, убежал. Все меня бросили! – Укоризненный взгляд на сидевшую рядом Любу, которая безропотно приняла упрек. – Страшный удар обрушился на меня. Я лишился чувств и дальше ничего не помню… Мерзавцы раздели меня донага.
– Всё так и было, – подтвердила Люба. – Хорошо, не зарезали, фармазонщики. Ужас что творится! На улицу не выйдешь.
Она улыбнулась Алексею как доброму приятелю и притянула от соседнего стола пустой стул – настоящая барышня никогда бы этого не сделала.
– Привет! Садись!
Удивительная все-таки вещь естественность. Даже когда вокруг одни ломаки, жеманники с жеманницами, в которых всё фальшь и претензия, так что через какое-то время начинает казаться, будто именно это и есть единственно возможный стиль поведения, – вдруг появится простой, естественный человек, и сразу видно: кто настоящий, а кто сделан из картона.
Прапорщику пришла в голову мысль переговорить с танцовщицей, которая наверняка хорошо знает и публику, и персонал клуба. Можно как-нибудь ненароком навести разговор на алые перчатки…
Он сел и для начала спросил:
– Почему ты сегодня в таком наряде?
«« ||
»» [74 из
109]