Борис Акунин - Странный человек
- Мальчика жалко. Умрет ведь мальчик… Боже ты мой, что делать?
Зепп дал дельный совет:
- Скорей доставьте записку во дворец. Пешком он далеко не уйдет. Если что - полиция отыщет. Главное, чтоб согласился вернуться.
- Ах ты, Господи. - Старик засуетился, даже поблагодарить забыл. - Заводи мотор! Едем, едем! Живее!
В вагоне третьего класса В гельсингфорсском поезде, в скромном, не слишком опрятном отделении третьего класса ехала не вполне обычная компания.
То есть двое-то, сидевшие спиной к движению, были самые обыкновенные. Пожилой дядя в ватном картузе, как еще перед отбытием привалился к окну, так и уснул. Рядом устроился юноша-реалист с котомкой, от которой исходили аппетитные запахи (он наве-щал в столице тетушку и получил в дорогу массу всякой провизии). Но напротив этих двоих восседали пассажиры необычные - долговязый схимник с седой бородой и рясо-форный монах, очень живой и общительный.
Подросток глазел на человека святой жизни. На железной дороге такой персонаж - ред-кость.
Тощее, видно, изможденное епитимьями и строгим постом лицо отшельника вызывало почтение, равно как и белый череп с костями, вышитый на клобуке в знак отрешения от всего мирского.
Бойкий монах уже успел сообщить, что старца зовут отцом Тимофеем, что он без-молвствует, ибо дал обет неукоснительного молчания вплоть до конца богопротивного кровопролития, а сам он, брат Алексий, приставлен сопровождать схимника из то-больского скита в карельский, где братия нуждается во вдохновенном наставлении. Од-ного старца отпустить в долгую дорогу было невозможно, ибо он совсем не от мира сего, да и говорить ему нельзя, хоть бы даже с контролером.
- Как же он наставлять-то будет, если у него обет безмолвствия? - заинтересовался ре-алист.
«« ||
»» [120 из
125]