Борис Акунин - Странный человек
Встречать такого лучше на кортках, чтоб глаза в глаза.
Присел, пальцы наперед выставил - козу рогатую.
Поди, поди, подманись. Молитовкой тя привечу, по рыльцу вострому, да по копытцам, да по брюхонцу несытому.
Явился не запылился.
Трень-трень-трень.
Под чаек и беседушка Несколько дней Зепп, как на службу, таскался в квартиру на Гороховой, а всё не мог решить, сколько в Григории настоящей странности, а сколько актерства. Мужик был хит-рый, неочевидный. Простодушие и доверчивость сочетались в Страннике с порази-тельным знанием людей. И мысли обо всем на свете у него, как у любого пророка, вы-шедшего из народной гущи, были не заемные, а собственные.
Хоть фон Теофельс в веселую минуту и называл себя универсальным антропологом, но такая особь ему попалась впервые.
Разговоры со «странным человеком» он, вернувшись к себе, анализировал и самое при-мечательное даже записывал. Тут была некая загадка.
Про Силу (так Григорий именовал свой мистический дар, в который незыблемо верил) Зепп слушал без большого внимания. Чудес майор не признавал. Его жизненный опыт свидетельствовал, что за каждым сверхъестественным явлением кроется какое-нибудь на-дувательство. Однако самомнение у темного, полуграмотного мужика было воистину удивительное.
Он говорил про себя (в тетрадке для отчета записано): «Человечишко-то я репейный. Дрянь человечишко. Кабы не Сила, тьфу на меня, не жалко. Но Бог, Ему видней. Поло-жил на плечи мои корявые тягу - тащи, сыне. Расея на мне, царство всё, с приплодом впе-ред на три возраста. Страшно, коленки гнутся. И чую - не сдюжить, а куды денешься - плачу да тащу. Под ноги мне коряги суют, каменюками кидают, калом мерзким швыряют. Дураки! Упаду - им всем каюк». Записано слово в слово, по памяти, а память майора фон Теофельса сохраняла человеческий голос не хуже граммофонного диска.
«« ||
»» [64 из
125]