Борис Акунин - Странный человек
Так и сделали.
Укутанный в плед, Странник медленно отхлебывал чай, слабо улыбался.
- Ну, Марьюшка, что я нынче вещал? Зачти. Она молчала.
- Ладно, после, - беспечно молвил он. - У меня, Емеля, разные виденья бывают. Малые и большие. Сонные и явные. Какие понятные, а какие и нет. А еще зеркал видеть не могу. У меня в дому ни одного нету. Глядеть в них мне нельзя. Проваливаюсь. Как в пролубь. - Он передернулся, но тут же снова заулыбался.
Все-таки это что-то эпилептическое, предположил Зепп. С типичной эйфорической ре-лаксацией после приступа.
- Две силы во мне, мил человек. Бесовская и Божья. По все дни бесенок поверху семе-нит, такое уж это племя. Но как молонья Божья полыхнет да гром грянет, тут он в щель. Тогда вещаю голосом ангельским. А отгремит гром, отсияет радуга, и снова лезет лука-вый, снова евоный праздник. Ишь, зашевелился, запрыгал. - Он засмеялся, постучал себя по груди. - Вина, плясок просит.
Нуте-с, приступим…
- Отче, все хочу спросить, - сказал Зепп, стоя у окна. - Почему возле вашего дома столько людей, похожих на переодетых полицейских?
- Они самые и есть. Из Охранного. Мама за меня опасается. Многие моей погибели жа-лают. Убивали меня уже. Но меня просто не возьмешь. Само-меньше три смерти надо.
Теофельс заметил, как Марья вздрогнула и спрятала записную книжку в карман.
«« ||
»» [76 из
125]