Андрей Альтанов - Право на жизнь
— И еще, слушай, тут наметился замес с братвой на блокпосте. Зашли несколько человек к их КПП, пускай просто пошумят там, — попросил я барыгу, уверенный, что он обязательно выполнит мою просьбу, — чтобы я смог браткам в спину нежданчик организовать.
— Не вопрос! Трое моих бойцов во главе с Доберманом уже давно у КПП и только ждут команды, — снова удивил меня своим ответом Сидорович. — Сейчас вышлю тебе частоту ПДА Добермана. Он и его ребята поступают к тебе в распоряжение. Ты только кейс не просей по пути!
— Не нервничай, торговец. Ты лучше мой месседж отправь, — ответил я и отключил канал связи.
Открыв рюкзак, я разложил свой «аномальный» арсенал на столе. Назад придется прорываться с боем. Братки уже наверняка знают, что произошло на КПП, и Доберман со своими бойцами смогут сделать не так уж много, разве что отвлечь их внимание на себя. А всю грязную работу все равно придется делать самому. Но, в конце концов, блокпост братвы — не военная часть, набитая солдатами под завязку. Да и времени на мягкие методы уже не осталось. Наведу здесь шороху и укроюсь на Болотах, просочусь в район старой церкви. Эх, много народу поляжет ни за что…
Но с другой стороны, все они — обычные люди.
Я глянул себе под ноги, на мертвого контролера. Этот мутант и то мне куда роднее, чем все они, вместе взятые.
Да, я так называемый «шатун». Не оригинал, а копия… самого себя. «Копия самого себя» — до чего же нелепое словосочетание!
Я закрыл глаза, и передо мной, словно ускоренные кадры фильма, снова проскочили все безумные дни и ночи, проведенные в Зоне, а потом в «большом мире». И опять я вспомнил то жалкое убожество, скатившееся на самое социальное дно, то ничтожество с мертвыми глазами, в которое превратился мой оригинал.
Узнать и поверить, что я человек не такой, как все, а возможно, и не человек совсем, вначале было жутковато. Как же?! Я ведь всю жизнь считал себя «утенком», пусть даже «гадким». А оказался птицей другого вида, с куда большим размахом крыльев! Теперь я смотрю на людей иначе. Не то чтобы свысока и с презрением, скорее уж с брезгливым сочувствием, если не сказать с жалостью.
Я приподнялся над ними, над всеми этими «крысиными гонками» над бесцельным и бессмысленным сжиганием времени, отмеренного каждому из них. Бесценного времени жизни. Какими же убогими мне теперь казались обыкновенные люди «большого мира»! Какими ничтожными и надуманными виделись мне все их проблемы, беды и радости.
«« ||
»» [234 из
237]