Сергей Антонов - Рублевка
Корнилов впервые входил в Пирамиду, поэтому сосредоточился на том, чтобы запомнить расположение помещений хотя бы первого уровня. Сразу после входа – широкий коридор. Дальше – стеклянная будка, в которой у пульта с разноцветными кнопками расхаживает охранник с кобурой на черном ремне. Поворот. Новый коридор. Уже пошире. Ряд дверей только с одной стороны. На свободной стене – фрески на древнеегипетскую тематику.
После того, как две двери остались позади, Юрий услышал музыку. Не просто какое-то треньканье, а классическую, исполняемую вживую. Напряг память. «Полет валькирии» Вагнера исполнялся на рояле и, несомненно, рукой мастера. Интересно, кто здесь увлекается творчеством автора «Кольца нибелунга»? Неужели Луша?
– К стене! – рявкнул охранник у третьей двери.
Когда Корнилов выполнил приказ и замер у стены под наблюдением второго конвоира, первый постучался в дверь.
– Войдите!
Корнилов ошибся. Луша хоть и была дамой утонченной, но так профессионально играть на фортепиано не смогла бы. Слишком уж поверхностными были ее интересы. А вот Умар мог. Тонкие его пальцы буквально порхали над клавишами фортепиано. Эхо торжественных аккордов отражалось от стен и потолка большого зала со стрельчатыми окнами. На одухотворенном лице Ахмаева застыло благодушное выражение. Играл он, насколько позволяло судить музыкальное образование Юрия, без единой фальшивой ноты. С особым азартом брал наиболее трудные пассажи.
Пламя камина освещало убранство роскошной спальни, служившей Умару и кабинетом. Кровать необъятных размеров со спинками из красного дерева, тяжелые, увенчанные золочеными кистями красные портьеры, на стенах без окон, массивный антикварный шкаф и кресло, больше напоминавшее трон средневекового монарха и развешанное по стенам оружие самураев гармонично сочетались с нарядом Умара. На нем был длинный, атласный, расписанный драконами халат, вырез которого открывал волосатую грудь и серебряную цепочку со смертным медальоном вместо кулона.
На крышке фортепиано стояла пузатая бутылка какого-то дорогого напитка и бокал. Второй бокал держала в руке Луша, которая слушала музыку, опершись на крышку фортепиано. Наряжена она была под стать Ахмаеву – в цветастое японское кимоно. Обильный макияж гейши и умопомрачительная прическа, для которой волосы потребовалось укладывать с помощью воска или жира и украшать стальными спицами с наконечниками в виде розовых цветков сакуры, частично скрывали морщины, но делали бывшую телезвезду похожей на безжизненную фарфоровую куклу.
Ахмаев перестал музицировать, захлопнул крышку фортепиано и пересел в кресло. С улыбкой посмотрел на Корнилова, повертывая на указательном пальце нож странной формы.
– Когда-то я мечтал стать музыкантом. Не вышло. Просчитав все «за» и «против» решил, что лучше быть первым среди воинов, чем вторым среди пианистов.
«« ||
»» [261 из
310]