Сергей Антонов - В интересах революции
Ласка встала на задние лапы, обхватила шею коротышки и лизнула коротышку в ухо. Чеслав судорожно глотал воздух, будто его ударили ногой в живот.
– Ко мне… Ко мне, Шестера!
– Тебя зовут, малышка, – Носов опустил ласку на пол. – Можешь попрощаться с комендантом.
Шестера послушно просеменила к столу и запрыгнула на него. Уставилась на Чеслава умными черными глазенками. Из груди Корбута вырвался вздох облегчения. Он нервно улыбнулся.
– Он ведь врет! Да, Шестера? Ты любишь только меня? А этот мутант удерживал тебя силой. Иди ко мне, девочка.
– Взять! – Звонкий голос коротышки стал для ласки сигналом к атаке.
Шестера злобно оскалилась, выгнула спину, пружинисто подпрыгнула и вонзила зубы Чеславу в запястье. Корбут взвыл от боли. Звякнул упавший на стол скальпель. Все попытки ЧК стряхнуть зверька оказались тщетными. Чеславу пришлось выпустить волосы Елены и вцепиться другой рукой в спину Шестеры. Только после этого ему нако- нец-то удалось оторвать зверька от себя. Чеслав швырнул его к ногам Носова. Протянул окровавленную руку к скальпелю.
Толик отвел руку назад и с силой метнул заточку из-за уха. Она вонзилась Корбуту в правую половину груди – по самую рукоятку. ЧК с болезненной гримасой вырвал ее, крутанулся на месте и рухнул боком на стеллажи. Несколько банок с уродцами соскользнули с полок и разбились. Комната наполнилась острым запахом формалина. Чеслав без сил опустился на колени… Попытался встать, цепляясь за полки стеллажа, и опрокинул его на себя. Раздался грохот падения, все банки, оставшиеся на полках, раскололись одновременно. Отвратительно пахнущая волна жидкости вынесла на середину комнаты разрозненные остатки человеческой плоти и голову профессора Корбута.
Стеллаж дрогнул – придавленный им Чеслав попытался выбраться: из-под груды металлических реек и перекладин показалась рука с заточкой. Томский выбил ее мыском сапога.
– Папа… – донесся снизу сдавленный хрип, и все смолкло.
«« ||
»» [224 из
228]