Никита Аверин - Крым
Мумия вполне отчетливо всхрипнула, потом застонала, после чего попыталась открыть глаза. Это было ошибкой без-пяти-минут-покойника: от солнечного света он отвык. Поште даже представлять себе было больно, как резануло по глазам обитателя батискафа крымское солнце.
Узник батискафа попытался закричать, но сорванные давным-давно и так и не восстановившиеся голосовые связки издали лишь жалкий хриплый визг, от которого у Пошты мороз пошел по коже, а Бандеролька отпрыгнула на метр и вскинула перед собой нож.
Один лишь Штемпель остался невозмутим.
– Гляди-ка, – сказал он, – а его еще и привязали… Ты кто будешь, арестант?
Узник перестал визжать, покрутил головой, прислушиваясь, и шепотом спросил:
– Кто здесь?
– Я – Штемпель из клана листонош. А ты кто такой, откуда будешь и как угодил в этот ящик?
– Я… я из Балаклавы… Из штольни…
Трое листонош изумленно переглянулись. По последним данным, выживших в Балаклаве не было. И ни про какую «штольню» никто никогда не слышал.
– Что еще за штольня? – осторожно наклонившись к полутрупу, спросил Штемпель.
«« ||
»» [9 из
329]