Туллио Аволедо - Корни небес
Очертания Готшалька загораживают все происходящее и производят сильное впечатление. Но швейцарские гвардейцы, должно быть, считают, что эта угроза — лишь видимость. Их удары, хоть и пробуравливают окровавленные кратеры в броне гиганта, никак не уменьшают его боевой пыл, но в то же время и взмахи его огромного меча, сколь бы они ни были впечатляющими, не причиняют им и царапины. Меч кружит перед их лицами, заставляя людей отступать назад, но не поражает их. В это время человек с автоматом становится на одно колено и размеренно целится.
Я знаю, что в этот раз он не промахнется.
Как будто у меня глаза на затылке, я ощущаю, как моя голова оказывается в прицеле автомата, как глаз снайпера щурится, чтобы получше прицелиться.
Указательный палец дотрагивается до спускового крючка… не спеша оттягивает его назад, как будто охотник наслаждается каждой десятой долей секунды… нажимает…
Невероятно, но автомат не стреляет. Курок щелкает вхолостую. Солдат швыряет «Калашников» на землю, громко матерясь. Маска превращает его ругательства в звериное рычание. Он кричит что-то своим товарищам. Все трое перестают обращать внимание на призрак Готшалька, который, хотя и преуспел в отпугивании их, все же не может причинить им вреда. Теперь все трое стреляют в меня и Алессию.
«А Алессия мертва, — повторяю я, не веря сам себе. — Алессия мертва».
Даты жизни на ее могиле говорят: 1883–1904.
Двадцать лет.
И почти сто тридцать лет после смерти.
Ее смерти.
«« ||
»» [671 из
712]