Ирина Баранова Константин Бенев - Свидетель
Дрезина плавно подкатила к перрону Площади Мужества. Сегодня в ней было только два пассажира.
Первым вышел из нее светловолосый мужчина в старом, когда-то бывшим черным кожаном плаще. Он подал руку и помог сойти своему спутнику — тот явно прихрамывал на одну ногу. Машинист скинул им вслед внушительных размеров рюкзак и палку.
— Ну вот и все. Будем прощаться?
— Бывай, Кирилл Сергеевич! Не поминай лихом…
— Не помяну. Ты езжай.
— Провожу до гермы, а там, если что, и пешком обратно прогуляюсь.
— Сальников сказал, не задержит. Группа собралась, и сопровождение уже готово. Успеешь и на дрезину.
— Вот и ладно. Пошли?
Они медленно двинулись по платформе.
Тут, на Площади Мужества, как и на Гражданском проспекте, ничего не изменилось. Запахи кухни все так же смешивались с запахами оружейного масла, пороха и пота; на веревках, протянутых вдоль «квартир», все так же сушилось белье, со стороны тира слышались одиночные выстрелы, а из детского сада — гомон малышни. Словно ничего и не произошло. О событиях последних дней напоминал лишь большой, составленный из нескольких стандартных листов портрет Казачка с траурной черной полосой внизу. Да Паша Сальников, теперь — Павел Ильич, прочно обосновавшийся в кабинете Мороза. Выбор не ахти какой, и сам Ратников понимал это, но других кандидатур на должность своего зама у него просто не было. Портрет рисовал Алекс, точно такой же висит сейчас и на «Гражданке». Всем официально было объявлено, что Мороз умер от сердечного приступа. Его, как положено, отпели, а потом с почестями похоронили в отдельной могиле на Старом Муринском кладбище под прощальный оружейный салют. Как и Координатора, кстати. Все чин по чину. И Саша считал, что Ратников был в этом абсолютно прав; для чего, кому нужны разоблачения, громкие скандалы? Народ, конечно, пошепчется, посудачит «на кухнях», но уже через несколько дней все забудется, и на первый план, как и прежде, выйдут заботы о хлебе насущном, о детях, о завтрашнем дне…
«« ||
»» [366 из
371]