Андрей Белянин - Колдун на завтрак
Я виновато развёл руками. Упыри переглянулись и залегли, не дожидаясь худшего.
– Ну заходи, чего у дверей топтаться. Только честно предупреждаю, у меня бигуди!
– Не ходи, хорунжий, – шёпотом просипел Моня. – Хрен их знает, чё энто за звери – «бигуди», может, её и не тронут, а тебя порвут на тряпочки!
– Или ещё, чего доброго, покусают напополам не в том месте, – добавил свою печальную ноту Шлёма. – А Хозяйка то и рада, им, бабам, такие вещи только на смех и подавай! Вот у меня было такое разок… на лесопилке… дак не поверишь, мужики стоят сплошь плачут, и тока одна дура рыжая…
– Верю, – быстро согласился я, толкая плечом ворота. – Ждите меня у Вдовца, дело есть – в узком кругу пособеседуем.
– Об чём?
– О Птицерухове. – Заходя внутрь, я успел мельком заметить, как округлились глаза моих упырей под православными личинами. – Вот только соврите мне сейчас, что вы его не знаете…
Оба братца так яростно замотали головами в повальном отрицании очевидного, что Моня стукнулся носом в Шлёму, а Шлёма таки умудрился неслабо свернуть себе шею. Достав из за пазухи три копейки медью, я отправил их выпить для храбрости и освежения памяти. Уж дождутся ли они меня в договорённом месте или сбегут от греха подальше, кто знает, но деньги с моей ладони словно корова бодливая языком слизнула, а их и след простыл…
– Здорово, сукины дети! – Шагнув в приоткрытые ворота, я ласково потрепал по колючим загривкам троицу уцелевших после наполеоновского нашествия адских псов. Остальные героически погибли, но у одной из трёх уже заметно округлилось брюхо, значит, будут щенки. Прохор меня слёзно упрашивал выгородить хоть одного кобелька на развод, с местными овчарками скрестить – таких волкодавов получим, хоть на медведя без ружья иди! Жаль, сахару в кармане не оказалось (араб же всё вынюхал, как ему откажешь), но псы и простой человеческой ласке были рады. Хотя в зубы им я б заглядывать никому не советовал – острые, длинные, в два ряда, зрелище не для слабонервных, а они страх чуют…
Ворота за спиной медленно закрылись сами, с характерным зловещим лязганьем. Дверь во дворец была незаперта. По ступенькам на второй этаж я взлетел ясным соколом, практически на цыпочках, только шпоры музыкально тренькали в мелодичном экстазе. Сердце билось так, словно тесно ему в подреберье и рвётся оно навстречу любимой душе, никакими крепостями не удержимое…
«« ||
»» [32 из
262]