Андрей Белянин - Колдун на завтрак
– Прохор, мне в Оборотный город надо! Срочно! Ты уж там как нибудь дядюшку предупреди, чтоб не особо высоко подпрыгивал…
Ответить он мне не успел, да, может, оно и к лучшему, я в принципе и так догадывался, что он мне скажет. Даже куда пошлёт догадывался, но история поехала по другой колее…
– Здорово дневал, хорунжий, – поприветствовал меня конный вестовой, осаживая жеребца у нашего забора. – И тебе не болеть, дядя Прохор.
– Слава богу, – на полной машинальности откликнулся я, задним умом понимая, что всё как раз таки не «слава богу»…
– Его превосходительство к себе требует. Обоих! Вроде опять в табуне пропажа случилась. Казаки уже всерьёз бухтят, самолично с табором разобраться готовы.
– Не было печали, черти накачали, – философски пробормотал мой денщик. – Ну что ж, раз такое дело, пойдём, что ль, ваше благородие?
Я поправил папаху, стряхнул с мундира случайные соломинки и кивнул.
Дело и впрямь серьёзное, ещё одна такая кража лошадей – и наших станичников уже никакой воинской дисциплиной не удержишь. Для казака лошадь как член семьи, в идеале казачонок себе коня жеребёнком берёт, сам воспитывает, с рук кормит, заботится о нём, ухаживает, сам объезжает и уж на молодом четырёхлетке на первую службу верхами и идёт. Поэтому и кони казачьи хозяина раненого в бою не бросают, ждут, чтоб хоть ползком в седло влез, довезёт друг верный до своих осторожненько. А коли убьют казака – сутками может верный конь рядом стоять, ни есть, ни пить, только слёзы большущие из глаз лошадиных на ковыль капают. Было такое, сам не раз видел…
– Одного не пойму, – ворчал Прохор, пока мы шли к дядюшкиной хате, – какая ж тому Птицерухову выгода, что мы его табор по колёсику разнесём?
– Хороший вопрос, мне тоже не всё равно. Вот выясню, что там, собственно, начальству от меня нужно, и вместе подумаем, добро?
«« ||
»» [64 из
262]