Андрей Белянин - Колдун на завтрак
– Кто? – опять ничего не понял я, кроме того что снова кругом виноват.
– Кто, кто… Прыщ в соболевом пальто! Решил выйти, пообщаться с горожанами, прежде чем докладную настрочить. Тебя поближе рассмотреть хочет…
Я пожал плечами и грустно посмотрел на пустой бокал. Отец Григорий задерживался. Интересно, а кто же может гулять по городу в собольей шубе в такое время года? Жарко ведь вроде… Хотя не так уж и интересно… Мне то что до него? Пусть себе гуляет, а я тут у алтаря в прохладе посижу…
– Меня уволят, точно уволят, – сообщила Люциферова плита убитым Катиным голоском. – И всё из за тебя! Нет, Илья, ты никогда меня не любил…
Я покосился на барельеф. Может, всё таки ответить? Нет, нет, нет… Прохор всегда предупреждал: не так страшно, если предметы с тобой разговаривают, страшно, если ты им отвечаешь. А раз я в бесовском храме, то кто со мной тут говорить может? Ясно же, что не ангел небесный! Так что ну его, лучше помолчу…
– Ай, генацвале, что так сидишь, зачэм опять грустный, а? – В нечистый храм, хлопнув дверью, вошёл отец Григорий. – Вот, на, ищё вино есть, выпьем и пайдём!
– Куда?
– На улицу пайдём, – радостно продолжал грузинский батюшка, и глаза его горели подозрительно нездоровым блеском. – Народ тебя ждёт, да! Ты такой, всэм нужный, всэ хотят, вах! Нехарашо отказывать, когда так просят, э…
– А чего хотят то? – Принимая и ставя на алтарь прохладный кувшин багряного вина, пахнущего земляникой и осенними листьями, я поймал себя на мысли о том, что уже и с отцом Григорием общаюсь примерно так же, как с разговорчивой плитой Люцифера.
Но это мурло грузинское быстро сунуло мне вино обратно, помогло встать и, заботливо приобнимая за плечи, повело к выходу. Ноги сгибались в смешные кренделя, однако ж я послушно шёл, потому как мне ведь тоже интересно – кто там собрался и чего хочет? Прохор бы своей рукой прибил меня за такую беспечность, но где он сейчас? Нет его. Ау у! Хи хи, я готов, кто бы подумал…
«« ||
»» [92 из
262]