Андрей Белянин - Летучий корабль
— Ладно, пока не хочу с вами спорить... — Я нервно обернулся: — А что это за крики у нас на дворе?
Крики — это даже мягко сказано. С задней части нашего двора, там, где колодец и конюшня, неслись длинные истерические вопли человека, которому без наркоза выкорчевывают зубы. Выскочив на порог, я с ходу наорал на еремеевских стрельцов. Те замялись:
— Дык ить вы же сами ему приказывали... вот он и это...
— Кому приказывал?! Что?! Где?! — Плюнув, я бросился туда, откуда еще доносились слабеющие взвизги. Стрельцы припустили следом.
— Не извольте гневаться, батюшка сыскной воевода! Нам же приказ ваш слово в слово передали... Дмитрию дьяка задержанного вручить, чтоб водой обливал. А Лыков с Потаповым к государю грамотку вашу понесли. Ну, мы как есть все исполнили...
— Митька-а-а!
На заднем дворе, облокотясь на колодезный сруб, стоял этот старатель и напряженно вглядывался внутрь. В его кулаке был зажат обрывок мокрой веревки... Я застонал. — Никита Иванович, я ж как лучше хотел. Думаю, что ж зря землю мочить — и лужа будет, и Филимон Митрофанович домой весь в грязи пойдет. Вот и сунул его в бадеечку... Он не спорил, не в сознании был. Два раза макнул, чую, хорошо... Кричи-и-и-т! В себя пришел, значит... Я его вежливо так наверх тяну, а веревка-то возьми да и оборвись.
— Где дьяк?! — обомлел я.
— Тама он... — Митяй честно ткнул пальцем в темную пасть колодца, — самого не видать, но вроде притих... Тока пузыри пущает, и то иногда...
— У-у-у-я-я-а-а-й-ё-моё!!! — взвыл я, лихорадочно стаскивая с себя китель. — Веревку мне, живо!
«« ||
»» [103 из
187]