Андрей Белянин - Летучий корабль
— А только вот... че ж тут опасного-то? Я шумно вздохнул и объяснил еще раз для особо догадливых:
— Если Кощей или его подручная поймут, что мы ищем отца Кондрата, то сразу смекнут что к чему. Они ударятся в бега, а мы будем вновь разводить руками. К тому же гонцов в этом случае обычно просто уничтожают...
— Так... вот оно как, значит... Это меня, стало быть, и изничтожить могут?!
— Не изничтожить, а уничтожить, Митя... — поправил я. — Во всем остальном ты прав. Это очень горькая правда, но я надеюсь, ты нас не подведешь...
— Не извольте беспокоиться, Никита Иванович, и вы, бабуля, и ты, Фома Силыч... — Митька торжественно поклонился нам до земли. — Не подведу, оправдаю, все, как велено, справлю. Не поминайте лихом, ежели что... Письмецо матушке на деревню, так, мол, и так...
— Митька! — в голос рявкнули мы — болтуна как ветром сдуло.
Еремеев отправил своих стрельцов на задание, а сам проводил нас до царского терема. Народ на улицах посматривал в нашу сторону сочувственно, но помалкивал. Никого особенно не радовало, что украденные чертежи нашли боярские любимчики, но в конце-то концов — дело сделано и главное, что репрессий больше не будет. Нам, как работникам милиции, ничего не угрожает. Ну, пожурит государь... Так не казнит ведь! Примерно с такими мыслями и мы сами входили на государев двор...
Нас ждали. Фома пожал мне руку и двинул к своим на задание, а мы с Ягой были торжественно сопровождены царскими стрельцами на заседание боярской думы. Какое-то время помурыжили у дверей, пока оттуда не доложили, что государь требует... Представляю себе, какое сейчас настроение у самого Гороха... На этот раз уж точно ему не будет слишком сложно «изображать» царственный гнев. Ну, что ж, мы сами виноваты...
— Сыскной воевода Никита Ивашов с Бабою Ягою по приказу государеву прибыли! — громко доложили стражи, распахивая перед нами двери.
Первое впечатление не было многообещающе радужным... Нас здесь никогда не встречали фанфарами, но сегодня весь тронный зал прямо-таки светился злорадными ухмылками. Счастливое боярство едва удерживалось, чтоб не пуститься в пляс в ожидании последующего унижения работников милицейских органов. Мы шли к царю по красной дорожке, шли с поднятыми головами, сквозь накатывающие волны неприязни и даже не оборачивались на ехидное шипение со всех сторон:
«« ||
»» [155 из
187]