Андрей Белянин - Летучий корабль
— А вот вышли мы нонче, сиротинушки разобиженные, из ворот милицейских, Богом проклятых, на свободу с чистой совестью. Всё о твоих, растяпа, чертежах и думали... Куда ж ты их, башка непутевая, засунул? Ведь все ноги истоптали, ищучи... Вот Пашенька и говорит: а не пошел бы царь наш батюшка в...
— Нет! — Холоп Бодровых быстро запечатал рот правдолюбивому гражданину Груздеву . — Не так все было... Не извольте гневаться, надежа-государь, сию минуточку по порядку и обскажу. Как вышли, значит, мы, так и видим — из-за терема милицейского змий трехголовый ползет!
Бояре ахнули от ужаса... Горох страдальчески прикрыл глаза и сдвинул корону на нос.
— А на спине у него сам участковый сидит, злодей оборотистый, Никита Ивашов! Улыбается-я... Да тут нас увидел, мрачнее тучи стал и змия своего наутек разворачивает. Мы глянь-поглянь, а под мышкой-то у сыскного воеводы чертежики твои царские в рулончике обретаются! Тут и поняли мы, кто был вор неведомый... Кто в доверие к тебе без мыла втерся, кражу бесстыжую совершил да к врагам тайным за границу убечь собрался... Знамо дело, не стерпели мы, православные!
— Не стерпели! — воодушевленно взвыв, подпрыгнул дьяк. — И впредь терпеть не будем! А Никитку злостного — в батога! Утопить его, живьем сжечь, колесовать, обезглавить, в молоке сварить, конями разорвать, медведями заломать... Слышь ты, бадья в короне?!
— А уж тут мы за отечество и порадели! — перехватил инициативу активист Паша, ароматно дыша на всех алкогольными парами. — Филенька храбро вперед кинулся, аки сокол в чертежи царские вцепился да и отобрал! Но милиция своих на выручку позвала — бабку вот энту, колдовскую, да сотрудника своего, убийцу бессердечного. Вот тут-то и понял я, что велика Россия, а отступать некуда... Закатал я рукавчики, перекрестился и пошел в кулачки! Один, супротив всех... Ибо не в силе Бог, а в правде! Ох и увечили они меня, ох и били, ох и мучили... Ни единой косточки целой не осталось, все тело ранами кровавыми покрыто, все зубья шатаются, вся спинушка болит... Но успел-таки дружок мой верный, дьяк Филенька, чертежи уворованные пред очи твои царские возвернуть!
Зала взорвалась бурными, продолжительными аплодисментами. Даже мы с Ягой, поддавшись общему порыву, слегка похлопали в ладошки... Не реагировал только царь Горох. Бедолага так и сидел, прикрыв глаза, в сдвинутой короне, явно дурея от всего происходящего. Что ж, ему можно было только посочувствовать... Мы, в конце концов, разойдемся по домам, а ему с этими дураками еще жить да жить. Когда шумные восхищения деяниями двух прохиндеев немного стихли, государь, не поднимая глаз, тихо спросил у меня:
— Говорить будешь?
— Нет.
Это было еще одно заявление с эффектом разорвавшейся бомбы. Горох за сегодня уже наверняка утомился удивляться, но тем не менее честно вытаращился в мою сторону. Баба Яга охнула и успешно провисла на моей руке, не касаясь лаптями пола. Зато на многих влиятельных бояр это «нет» произвело самое благоприятное впечатление. Не хочу огульно говорить про всех, но нашлись скудоумы типа Бодрова, счастливо заголосившие:
«« ||
»» [158 из
187]