Кирилл Бенедиктов - Эльдорадо. Золото и кокаин
Оставалось надеяться на проворство и безрассудную храбрость, причем внутренний голос нашептывал мне, что последняя в данном случае может только повредить.
У вас, возможно, создается впечатление, что я раздумывал над создавшимся положением, вольготно расположившись на полу за топчаном и никуда особенно не торопясь. На самом деле все эти мысли (включая сожаления по поводу наследства) промелькнули в моей голове за считаные доли секунды; блеснул перед моим внутренним взором чудесный образ юной Лауры, свежей, как украшенный крупными каплями росы только что распустившийся бутон алой розы; блеснул и погас, заслоненный видением совсем иного рода – омерзительной рожей негодяя, надвигавшегося на меня с обнаженной шпагой в руке.
То ли в комнате каким то чудом стало светлее, то ли мои глаза притерпелись к темноте, но теперь я видел его лицо вполне отчетливо.
У него был широкий лягушечий рот, кривившийся в злобной ухмылке. Я успел заметить гнилые черные зубы и тянувшийся от угла рта к уху широкий безобразный шрам, оставленный, скорее всего, разбойничьей навахой; такие детали почему то всегда намертво впиваются в память, словно репьи в одежду. В следующий момент произошло сразу два события: Шрам (дальше для удобства я буду называть его так) отвел назад локоть, чтобы прикончить меня своей шпагой, а я, по милости Божьей, нашел наконец хоть что то, что можно было с некоторой натяжкой считать оружием.
Это оказался ночной горшок.
Я совершенно не помню, чтобы он стоял там накануне. Видимо, Хорхе, в сердце которого крестьянская прижимистость боролась с почтением к моему благородному происхождению, принес мне его, когда я уже спал. Вы, конечно, возразите, что даже самый отъявленный сквалыга вряд ли откажется снабдить пьяного гостя этим полезным приспособлением, хотя бы из соображений чисто практических, и будете, безусловно, правы. Но сквалыга наверняка ограничился бы какой нибудь ненужной ему самому емкостью – и в этом случае вы не читали бы сейчас эту повесть. Предмет, который Хорхе заботливо поставил возле моего топчана, был не какой нибудь рассохшейся деревянной лоханью, которую не жалко потом пустить на растопку; нет, это был прекрасный медный горшок, который не стыдно предложить настоящему идальго, горшок размером и весом с каску итальянского кондотьера. Собственно, это обстоятельство и спасло мне жизнь.
Громко взревев, я швырнул медный сосуд в перекошенную рожу Шрама за секунду до того, как он попытался пригвоздить меня к полу. Одновременно я с фамильным проворством Алькоронов вскочил на ноги. Не спрашивайте меня, как это у меня получилось. Получилось – и все. Я предпочел бы не упоминать о том, что, вскакивая, больно ударился головой о балку, которую Хорхе зачем то поместил в этом месте при строительстве своей мельницы, но это было бы нечестно. В конце концов, этот удар не шел ни в какое сравнение с тем, что получил при столкновении с ночным горшком мерзавец Шрам.
Означенный негодяй отступил на пару шагов назад и ошеломленно замотал головой. Шпага его вспорола воздух в полуметре от моего носа, но было ясно, что противник оглушен и ничего не соображает. Второй убийца – тот, что подпирал потолок, – отшатнулся от него (как отшатнулся бы любой от человека, с которого стекало… впрочем, от неделикатных подробностей я предпочел бы вас избавить) и тоже треснулся головой о потолочную балку. Балки в этом небольшом помещении были на каждом шагу.
Я подпрыгнул и крепко ухватился за деревянную поперечину. В детстве мы, мальчишки, очень любили раскачиваться на ветвях деревьев и даже перепрыгивали с одного дерева на другое. Теперь эта забава принесла мне пользу: быстро качнувшись назад, я распрямил ноги и всем своим весом (а вешу я почти сто восемьдесят фунтов) ударил Шрама в подбородок.
Тут я опять должен сделать небольшое отступление. Любой дворянин моего возраста обязан уметь хорошо драться на шпагах – этому нас учат с детства, и к двадцати годам каждый знатный кастилец прекрасно владеет клинком. Но, в отличие от многих других более обеспеченных сверстников, мне доводилось драться не только на шпагах. Когда у тебя в кармане вместо золота звенит в лучшем случае мелкое серебро, а то и медь, ты поневоле вращаешься в тех кругах, где споры частенько решаются не благородной сталью, а вульгарной схваткой на кулаках. Батюшка рассказывал, что проклятые англичане сочинили даже целый свод правил для таких поединков, которые называются у них «бокс». Поскольку мы, слава Господу, живем не в Англии, я никогда не считал обязательным соблюдать эти правила. В драке в портовой таверне никто не обратит внимания, придерживаешься ты правил или нет. Скорее наоборот: чем больше ты будешь беспокоиться, все ли ты делаешь согласно какому то там кодексу, тем скорее тебя насадят на нож.
«« ||
»» [18 из
258]