Кирилл Бенедиктов - Эльдорадо. Золото и кокаин
Тереса загремела засовами. Старая Анхела всегда запирается на десять замков, как будто в ее доме есть что красть. На самом деле все свои сбережения она хранит в монастыре Святого Михаила, настоятельница которого приходится ей дальней родственницей, так что воры могут поживиться разве что поеденными молью нарядами, вышедшими из моды еще в годы правления короля Фердинанда.
– Ах, молодой господин, – воскликнула она, поднеся плошку со свечой почти к кончику моего носа, – что же вы так поздно?
Этот вопрос не требовал ответа. Даже если я возвращался в дом на улице Сан Себастьян с первыми лучами солнца, Тереса неизменно беспокоилась, отчего я пришел так поздно.
Я улыбнулся доброй старушке и прошел через темный, пахнущий мышами зал к лестнице, ведущей на второй этаж. Тереса, шурша юбками, направилась куда то в дальние комнаты – видимо, сообщить хозяйке о моем приезде.
В моей комнате было холодно и неуютно. На узкой монашеской кровати лежало тонкое колючее одеяло и жесткая, словно могильная плита, подушка. Я с легкой печалью вспомнил восточную роскошь «Перца и соли».
Затеплив крошечную свечку, стоявшую на кособоком столе, я снял пояс со шпагой и, чуть помедлив, повесил его на торчавший из притолоки гвоздь. Замешательство мое было вызвано странным чувством, кольнувшим меня подобно тонкой иголке: мне вспомнилось, как совсем недавно привычка вешать шпагу у двери едва не стоила мне жизни. Однако, рассудив, что даже если де ла Торре нанял еще парочку убийц, ожидать их нападения в запертом на десять засовов доме вдовы Хуарес не приходится, я уселся на кровать и принялся стаскивать сапоги.
В эту минуту откуда то снизу донесся металлический лязг – это ударило в медную пластину бронзовое кольцо на входной двери. Спустя несколько мгновений в дверь забарабанили чьи то могучие кулаки.
Я вскочил и выглянул в окно. Улица перед домом старой Анхелы была залита багровым светом дюжины факелов. Испуганно ржали кони – в толпе было по крайней мере двое верховых. Кровавые отблески играли на металлических панцирях и шлемах.
В первую минуту я был настолько слишком ошеломлен этим зрелищем, чтобы допустить, что толпа с факелами может явиться по мою душу. Иначе я не промедлил бы у окна, разглядывая сборище у дверей – там были облаченные в латы городские стражники, какие то закутанные в черное фигуры и двое или трое здоровяков в простой одежде и широких шляпах, какие носят крестьяне. Один такой здоровяк держал под уздцы большого вороного коня, на котором возвышался худой мужчина в черном плаще с лицом, прикрытым шарфом.
Знал бы я, кто эти люди и зачем они явились к дому старой Анхелы, – выбрался бы, как кот, на карниз и удрал по крышам куда нибудь подальше от Саламанки. Хотя вряд ли это прошло бы незамеченным – люди с факелами время от времени поглядывали на мое окно, а под плащами у них, полагаю, были спрятаны арбалеты.
«« ||
»» [64 из
258]