Владимир Березин - Путевые знаки
Я сразу очутился в комнате отдыха. Это была комната в домике на краю аэродрома, в котором лётчики коротали время между полётами или когда полёты отменялись. Тогда, под шум дождя, они играли на бильярде или пялились в телевизор. Вот в этой-то комнате отдыха я теперь и стоял один. Никого не было, только на бильярде лежала брошенная кем-то газета. Мне очень хотелось понять, что там пишут и нет ли в газете чего-то важного для меня указаний, путевого знака, но текст в газете отсутствовал только чёрные прямоугольники и пробелы, как бывало в старинных компьютерных играх при увеличении детали. Можно было прочитать только заголовки, не менее загадочные: "Подготовиться к поднятию ножа и закрытию крыльев", "Опустить нож, открыть крылья". Толку от этого не было никакого, но потом я обернулся. А обернувшись, увидел, что то место, где висело расписание полётов, приказы и объявления, разительно изменилось.
Однажды, когда отец привёл меня на аэродром, я очень испугался. На стене висела фотография с траурной полосой, висела над приказами, как напоминание о том, чем тут люди занимаются. Я думал, что кто-то разбился, но нет, это умер один из техников, и его фото висело на доске вместе с некрологом. Теперь на этом месте я увидел множество фотографий разных людей все одного формата, но по-разному снятых портретов.
Мне хотелось понять, где всё-таки среди них отец, жив ли, в конце концов, и можно ли найти его.
Я стоял перед стеной в домике, где висели фотографии погибших пилотов. Я помнил, что в том домике на аэродроме этой стены не было, а тут она была, и огромна длинная, в полдеревни, полполка. Десятки лиц смотрели на меня, и я подозревал, что если буду идти вдоль стены - сверну за угол, туда, где коридор вёл к метеорологам, а этот колумбарий из фотографий продолжится, будет длиться бесконечно и на меня всё будут смотреть лица мёртвых лётчиков. Лица, на которых не было страха и ужаса смерти, а только веселье и радость.
Многие из них были не в форме, кто-то в майках и легкомысленных рубашках, у кого-то на плече лежала рука жены, а сама она, отрезанная рамкой, пребывала между адом и раем. Я всматривался в фотографии и одновременно искал отца и не хотел найти. Найти его фотографию означало удостовериться в его смерти. Если он здесь, значит, его нет среди живых.
В домике было пустынно, и никто меня не тревожил. Вдруг я увидел на фото знакомого - это был товарищ отца, очень успешный человек, в больших чинах. Не узнать его было невозможно - у него была голова, похожая на огурец, вытянутая, какой-то всегда поражавшей меня формы. Тут он улыбался, и прямые волосы падали на лоб. Я очень хорошо помнил, как он смеётся, запрокидывая голову, и именно таким он остался на фотографии. Я не вспоминал этого человека ни разу за двадцать лет, но он был тут таким, каким запомнился мне в детстве. Но отца среди лётчиков этого погибшего отряда не было. Я открыл глаза и попробовал успокоиться. Как и прежде, я плавал в холодном поту от напряжения и дрожал.
Но это напряжение постепенно спадало, и я успокаивался. Отца не было среди погибших вот в чём дело. Его не было среди погибших, и это было главной радостью всего прошедшего времени. Я вытерся какой-то ветошью и открыл дверцу тепловоза, чтобы пописать. Я пятнал свежий снег жёлтым, как вдруг почувствовал присутствие живых людей справа от тепловоза. Тут же захлопнув дверцу, я потряс Владимира Павловича за плечо. Мы осторожно высунулись из окошка, и внутри у нас всё похолодело и съёжилось. На шпалах, шагах в десяти перед тепловозом, стояли три человека, но мы не сразу поняли, что это люди. Правда, они были одеты, и двое держали на плечах жердь, с которой свисала окровавленной головой вниз длинноногая свинья, похожая на небольшого оленя, а на шее у третьего, поперек впалой груди, висел огромный лук, а за спиной колчан со стрелами, слишком тяжёлый и громоздкий для этого эльфа.
"Вот они, здешние мутанты, подумал я. Вот они..."
Слыхал я разные рассказы о мутантах и видал разных уродцев, но таких видел в первый раз. Были они похожи на эльфов, какими их рисовали в книгах. Интересно, насколько опасны эльфы, сдирают ли они с живых кожу? Людоеды ли они? Тот, что был с луком, манерно поклонился, но не двинулся с места. Он только поднял руку с длинными тонкими пальцами. Я с ужасом ожидал, что их могло быть два, но нет, на руке были обычные пять пальцев. И я понял, что знаю, что этот человек сейчас скажет. Точно знаю, из своих намертво забитых в сознание снов прошлого:
- Кушать хочешь?
«« ||
»» [106 из
138]