Бернард Вербер-Империя ангелов
Вчера Александрей умер. Я его убил. Я против него ничего не имел. Я скорее хотел оказать ему услугу. Я его задушил носком, чтобы избавить от этой жизни, в которой он потерялся. В его взгляде я прочел скорее благодарность, чем злобу.
После этого санитары потащили меня в отделение нервно-сенсорной изоляции. В сталинские времена это использовалось в качестве пытки. Таким образом убирают с глаз долой сумасшедших, которых невозможно контролировать. Санитары говорят, что после месяца нервно-сенсорной изоляции пациенты забывают, как их зовут. Если их поставить перед зеркалом, они говорят: «Здравствуйте!»
Меня хватают. Я отбиваюсь. Вчетвером они заталкивают меня в камеру.
— НЕЕЕЕТ!
Клацает задвижка.
Белая комната без окон. Нет ничего. Стены белые. Лампочка под потолком горит день и ночь, и выключателя нет. Никакого шума. Никаких звуков. Никаких признаков человеческого присутствия, кроме того, что через каждые восемь часов открывается окошечко и через него появляется светло-коричневая похлебка. Из чего она? Похоже на пюре, одновременно и сладкое, и соленое, вроде комбикорма для животных. Поскольку это всегда одно и то же неопределимое блюдо, я не знаю, что сейчас — завтрак, обед или ужин.
Я теряю ощущение времени. В голове все путается. Я даже не могу покончить с собой, стучась головой о стену, — все стены мягкие. Я все-таки попробовал проглотить свой язык, но у меня еще остались рефлексы, и я начал кашлять, чтобы дышать.
Я думал, что достиг дна. Теперь я понимаю, что можно опуститься еще ниже.
На этот раз, даже напрягая все свое воображение, я не могу представить, как мое положение может стать еще хуже. Если я окажусь в камере пыток, там, по крайней мере, будет какое-то оживление. Там будут палачи, с которыми можно поговорить, разные инструменты и приспособления, в общем, обстановка.
Здесь же нет ничего.
«« ||
»» [194 из
407]