Бертрис Смолл - Любовь и опасность
Адэр заметила, что на джентльменах не было пледов, а также знаков их клановой принадлежности, – очевидно для того, чтобы, если их ненароком заметят, никто не смог бы упомянуть об этом публично. Что же, это совсем неплохо, ибо Адэр все еще боялась за Конала, его братьев и ребенка в своем чреве.
Она втайне обрадовалась, когда, выйдя на следующее утро в зал, обнаружила, что все гости разъехались еще до рассвета, когда было меньше вероятности, что их увидят.
На второй день весны у нее отошли воды и начались схватки. Конал немедленно послал в деревню за повитухой, а Элсбет оставила кухню на Гризел и Флору, чтобы находиться рядом с госпожой.
Роды были трудными. Адэр пыталась сохранять присутствие духа, но к вечеру боли стали еще сильнее, а схватки участились. В замке не было ни родильного стола, ни родильного стула, и Адэр поклялась себе, что исправит это упущение при первой же возможности.
Она вышагивала по спальне, которую делила с Коналом, пока не лишилась последних сил и не смогла даже стоять. Боль стала такой невыносимой, что она не выдержала и закричала. На лбу выступили крупные капли пота.
А в зале молча сидели Конал и его братья, ожидая известий. Они пили виски Брюсов и метали кости на камешки.
День перетек в ночь. Гризел дважды подавала на стол. За окнами завывал ветер, а по деревянным ставням бил дождь. В большом очаге потрескивали поленья. И тут Бейст неожиданно вскочил и повернул голову к лестнице, по которой очень медленно спускалась Элсбет с белым свертком в руках. Подойдя к лэрду, она протянула ребенка.
– Ваша дочь, милорд. Благословите ее, ибо, боюсь, она не переживет эту ночь. Мердок, малыш, поезжай за священником, нужно окрестить малышку.
– Адэр! – ахнул Конал, побелев от страха, и братья удивленно переглянулись. Да, они знали, что Конал любит жену, но в конце концов она всего лишь женщина!
– Роды были тяжелыми, милорд, но она выздоровеет, как только справится с горем потери ребенка. Вы ей нужны.
«« ||
»» [352 из
431]