Лариса Бортникова - Охотники. Погоня за жужелицей
– Черт… черт… – Баркер сделал приличный глоток, поставил бутылку на стол и зажмурился, чтобы не видеть того, что произойдет дальше. Почему он не вслушался в то, что пытался вдолбить ему Капрал? Почему он не переспросил про «видения» и «иллюзии»? Догадывайся он тогда хотя бы на четверть, на что похожи эти «иллюзии», он бы драпал от масонов до самой мексиканской границы, прихватив с собой Малыша и наплевав на премиальные. Теперь же ему…
– …Теперь тебе выбирать не приходится, мы словно ниточка с иголочкой. Куда ты, туда и я… – пропела, словно прочитав его мысли, мамзель.
Красавчик приоткрыл один глаз. Обнаружил себя, сидящего нога на ногу строго напротив. Еле подавил стон. Потом незаметно перевел глаза на свой живот, не на свой, который находился сразу внизу, если опустить подбородок, а на тот… другой. К огромному облегчению Баркера, все крючки были на месте. «Да. Побриться не мешало бы», – мелькнула вдруг мысль. А за ней вторая: «Толстуха, пожалуй, права… Я неплохо смотрюсь со стороны». Ну а третьей поразительной мыслью было то, что, возможно, он сумеет со всем этим свыкнуться, раз уж его перестало трясти и он в состоянии разглядывать собственную трехдневную щетину на лице у расстрелянной два года назад немецкой шпионки.
– Что хочешь за Малыша? – спросил Баркер сам себя. Точнее, со стороны это смотрелось именно таким образом. И если бы в купе случайно заглянул кто-нибудь посторонний (например, та самая английская пожилая леди, что именно в этот момент прогуливалась по коридору с корзиной для вязания), он бы несказанно удивился.
– Хочу? – Марго сверкнула баркеровским жемчужным оскалом. Покосилась на внешне равнодушного Артура и пожала томно плечами. Странно было наблюдать этот нарочито-женский жест у крупного, заросшего щетиной мужчины. – Я хочу получить ма-а-аленькую Гусеничку. Только ее. И очень быстро. Пока никто другой не дотянулся до нее своими жадными ручками. Ты все же глуп, братик… Подставился. Я бы вполне удовольствовалась твоими записями, раздобыла бы милую безделушку сама, но ты утратил мое доверие. Хочу Гусеницу. Чем скорее, тем лучше. Иначе наш с тобой маленький Стиви будет страдать! Так страдать, что электрический стул покажется ему «Мулен Ружем»!
– Ах ты… – Баркер запнулся. Он был парнем тертым и понимал, когда лучше не спорить, но соглашаться. – Лады. Сколько у меня есть времени?
– Скажи спасибо, что я не истеричная морфинистка, а женщина, способная мыслить логично. Поэтому даю срок до марта. В марте остановишься в Пера-паласе. Я сама тебя разыщу.
– Будет тебе Гусеница… Подавись. Но если хоть волос упадет с головы Малыша, я тебе руки в задницу…
– Тс-с-с, милый. Не забывай, что это твоя же задница! И не пугай меня. Когда я боюсь, становлюсь непредсказуемой. Майор подтвердит. – Она послала Баркеру воздушный поцелуй образца «Красавчик Баркер целует Красавчика Баркера». – Ну, джентльмены, вам найдется о чем посплетничать. Я же иду переодеваться в женское. Милый Генри, твой м-м-м… организм очарователен, однако я привыкла некоторые вещи делать сидя. Милый Артур, я тепло вспоминала о тебе все эти годы. До встречи. О'ревуар.
Звук «баркеровских» тяжелых шагов приглушали ковровые дорожки, но все равно было еще долго слышно, как она неловко переставляет большие мускулистые ноги и с трудом держит равновесие.
«« ||
»» [36 из
135]