Анатолий Брусникин – Девятный Спас
- Жалко, ты мне раньше не встретился. Может, столковались бы, - вздохнул пятидесятник. - Глядишь, по-иному бы у нас всё вышло.
Шпиг прикрикнул на него:
- Ну ты гляди, вор! Всё Автоному Львовичу доложу!
Но прикрикнул не грозно, больше по обязанности. По дёрганому лицу Юлы было видно, что очень ему всё это не нравится - и подземелье, и близость пороха, и подопечный.
- Приковал бы ты его обратно, что ли, - попросил преображенец, а когда увидел, что Илья, занятый фитилём, не торопится, пробормотал. - Ну, тогда я сам. Смотри, вор! У меня рука твёрдая.
Положив один пистоль на землю, а второй наставив Быку прямо в грудь, он кое-как замкнул на поясе арестанта пояс и с облегчением убрался к противоположной стене.
Теперь оставалось только ждать ночи. У Ильши были часы собственного изготовления, лучше немецких: с половину райского яблочка, на каждый час вылазит своя картинка, на полчаса бой, на четверть часа звон, а минут не было вовсе, ибо минуты - суетная чужеземная выдумка и русскому человеку ни к чему, у нас в языке и слова такого нет.
Зеркалов сказал, что князь-кесарь вернётся со службы поздно, не ранее третьего часа пополуночи. Дозорные стрельцы, едва увидев приметную карету, по цепочке дадут знак отцу Савве. Тот спустится в подкоп, ударит половником в оловянный таз - то и другое поп принёс из дому, окропил святой водой и посулился хранить в почёте, внукам показывать: вот, мол, чада, чем на Руси пала власть сатанинская.
Услышав оловянный стук, Ильша запалит фитиль. И пойдёт всё, покатится, как обвал с горы - не остановишь. За взрывом на Большой Никитской вспыхнут пожары и ударит набат. Англицкий посланник отправит Алёшку сообщить, что князь-кесарь взорван и в Москве началась смута. Стрельцы, что засели в засаде у Преображёнки, будут схвачены солдатами и ярыгами. Митьша погасит пожары. Ромодановский объявится жив и здоров. И объегорят наши бесы чужеземных чертей. Загрызли бы они друг дружку и провалились все вместе в преисподнюю, то-то человечеству бы радость…
Словно в ответ на невесёлые Ильшины мысли, Фрол заворочался, завздыхал. Ему, думать надо, было много тяжелей. Сначала своё отечество врагу продал, потом продал собственных товарищей. А по виду мужик сильный, не ломкий.
«« ||
»» [435 из
531]