Анатолий Брусникин – Девятный Спас
Сторож Алёшку видел, кричал что-то в спину, но гнаться не стал. Что объявляться - только себе хуже, мальчик еще в дороге решил. Ну их, бояр с князьями. То ли наградят, то ли живьем сожрут. Дело-то тёмное.
И про Илью лучше никому не говорить. Его теперь не вернёшь, а спрос будет с того, кто жив остался.
От пережитого за ночь сделался Лёшка, как деревянный. И не помнил, как за остаток ночи двадцать с гаком вёрст обратной дороги отмахал. Трясли его, расспрашивали, лупцевали - ничего не слышал, не чувствовал. Лишь перед глазами всё крутилась водоворотами чёрная вода. И во сне тоже приснилась…
Солнце давно уже переползло за серёдку неба, до Москвы оставалось близко.
На Яузе, в сельце Ростокине, пути аникеевцев разошлись.
Дворянам надо было дальше ехать верхами, по-вдоль речки, в Преображенское. По дороге, средь многих знатных людей, кто ныне торопился в Троицу поклониться восходящей силе, Ларион Михайлович встретил немало прежних знакомцев. От них и узнал, что почти все приказные дьяки с подьячими, с печатями, с разрядными и прочими книгами, пока Софьи не было, перебрались из Кремля в Преображенский дворец. Дьяк - он завсегда чует, в какую сторону ветер дует.
Ну, значит, туда же и Никитиным надо было везти поминок, заготовленный для-ради определения дворянского сына к хорошей службе. К седлу вороного приторочен малый тюк. В нем сорок соболей, золочёная турская чаша и пятьдесят рублей деньгами. За место в потешном полку куда как щедро. Раньше таким подношением в царские рынды попадали.
Духовным следовало ехать той же дорогой до заставы и потом всё прямо, в Китай-город.
- Прощайтеся, чада, - вздохнул отец Викентий. - Может, не скоро свидитесь. Пока вы зелены, навряд вас куда со двора выпускать станут.
Взрослые отошли, говоря о чем-то своём, а Митьша с Алёшей стояли, смотрели друг на друга исподлобья. У обоих дрожали губы. Никитин, оглянувшись, удивился.
«« ||
»» [57 из
531]