Анатолий Брусникин – Девятный Спас
С третьего удара не кричать легче сделалось. Поплыло всё, потемнело. И захотел бы орать - сил не осталось.
«Слава Богу, умираю», - подумал Дмитрий и, что было дальше, не видел, не слышал.
* * *
А дальше было вот что.
Когда упрямый, за державу нерадетельный вор Митька обвис на верёвке, так и не завопив, сильно дьяк заругался на Фимку. Мол, самого его нужно кнутом ободрать за дармоядение и криворучие. У прежнего палача Срамнова этакой стыдобы не вышло бы, у Яшки все супостаты соловушками пели, с первого же удара. И еще всяко ругался.
- Ишь, чего захотел, - бурчал кат обиженно. - Яков Иваныча ему подавай. Срамнов-то ныне, хоть мала птаха, а высоко залетела. Пойдёт он к вам за семишник в день ломаться, а ещё за свои старания и спасибы не дождешься…
Толмачу перед иностранцами тоже было неудобно. А тут еще цесарский фрязин с неудобнопроизносимым именем насмехаться стал:
- Руськи паляч совсем плёхо. Надо из Вена хароши паляч звать, много талер плятить.
Умел, оказывается, шпажный учитель по-русски, сколько нисколько.
- Господин ди-Гарда к языкам большой талан имеет, - кисло молвил Колобов. - Пока из цесарской земли сюда ехал, говорить и понимать изрядно выучился.
«« ||
»» [98 из
531]