Анатолий Брусникин - Герой иного времени
Последняя касалась непосредственно гнусного каторзника. Приятно будет сознавать, что бы исполнит роль лестничной перекладины для легкой стопы карабкающегося вверх смельчака. Помимо накопившегося к Никитину приватного счетца Честноков еще и в принципе не выносил эту человеческую породу. Вывести бы ее окончательно, с корнем, и тогда Россия для таких, как Иван Иванович, будет навек, до донца, своя.
Но лирическими мыслями вроде вышеприведенной майор сегодня тешиться не мог. Слишком многое предстояло сделать.
Министра ожидали к вечеру. Ежечасно по ставропольской дороге прибывали нарочные, докладывали о неспешном продвижении его сиятельства. По рыхлости конституции Александр Иванович быстрой езды не признавал.
Самое нервное - когда всё уже сделал, распоряжения отдал, и томишься в ожидании, ждешь весточки. До самого полудня майор места себе не находил. Ну, как сорвется? Или, того ужасней, всё раскроется? От волнения не обошлось без медвежьей болезни - до шести раз отлучался Иван Иванович в нужное место. Лишь во втором часу на взмыленном жеребце примчался Свинорыл, доставил отрадное известие. Кишечник у Честнокова сразу укрепился.
- Что ж он так расписал-то всё, дурья башка? - с видом неудовольствия, но внутренне ликуя, сказал Иван Иванович толстяку. - А если б письмо попало в чужие руки?
Агент Свинорыл (он, конечно, не знал, под каким прозвищем проходит в реляциях) мотнул брылями, оскалился:
- Нэ попало бы. Я бы глотал.
По привычке Иван Иванович прикинул, не сохранить ли изобличительный документец на случай надобности. Перечитал - нет, нельзя. Только самого себя изобличишь. Надо поскорей сжечь. Но вдруг пришла в голову забавная мыслишка. Улыбнулся сам себе, спрятал интересную бумагу в карман.
Теперь, как говорится в любимой его величеством комедии, "подать сюда Ляпкина-Тяпкина".
За оным майор послал обычного гостиничного рассыльного - чтоб предмет не переполошился.
«« ||
»» [188 из
229]