Анатолий Брусникин - Герой иного времени
Но оружье у непокойного покойника было двухзарядное. Курок снова - щелк. Опомнившись, Эмархан попробовал увернуться от гибели - и это ему удалось. Он винтом крутнулся на каблуке, головою дернул. Хоть вовсе от пули не ушел, но жив таки остался. Это сделалось ясно, когда он весь согнулся, зажав лицо руками, и дико завопил. Меж пальцами у него густо струилась черная кровь. Но разбойный атаман не упал, а запетлял прочь, хрипя и вскрикивая. Не убит он был, только ранен.
Черкесы уж бежали к ожившему мертвецу.
Тот, приподнявшись, полз на локтях. Зачем - непонятно. Ничего кроме обрыва, куда упала лошадь с женщиной, перед ним не было.
Вот он перевесился через край, сделал последнее усилие - и исчез. Сысой Авдеич, уставший ужасаться, только крякнул.
Абреки постояли над кромкой, глядя вниз. Почесали затылки. Потом сгрудились над толстяком. Он корчился в предсмертных муках. Подошли к предводителю, у которого был начисто отстрелен его птичий нос. Покачали головами, поцокали. Старший, который Байзет, запихнул в рану ваты, потом замотал изуродованное лицо кушаком. Эмархан всё хватался за ткань руками. Видно, не мог взять в толк: как это - носа нет?
- Цепкий был джигит этот черный, - сказал Байзет. - Оставил тебе память, вовек его не забудешь. Ладно, нос - не рука, без него прожить можно. Перестань выть, ты же мужчина. Лучше растолкуй нам вот что. Головы-то у нас нет. Кто нам поверит, что мы его убили?
Эмархан промычал что-то.
- Как это "не знаю"? - рассердился черкес. - Мы свое дело честно исполнили. Ты нам три тысячи обещал! Правую руку в заклад давал!
- Где я тебе возьму? Нет у меня! - гнусаво, еле разборчиво, ответил ему замотанный.
- Что значит "нет"? А нам какое дело? Уговор есть уговор! По нашему закону знаешь, что за воровство бывает? То же, чем ты клялся - правую руку режут! Три тысячи не дашь - быть тебе не только без носа, но и без руки!
«« ||
»» [223 из
229]