Андрей Буторин - Червоточина
Нича с сожалением расцепил прижимавшие Соню руки и посмотрел на приоткрытую дверь соседней комнаты. Едва различимые темные длинные сгустки, извиваясь, как плоские змеи, медленно выползали оттуда и таяли в воздухе. Это был не дым. Это Нича уже видел. И это ему очень не нравилось. Значит, Виктор сделал проход в еще одну «червивую» комнату. Очень плохо.
Нича прислушался. Голосов больше не было слышно. Ни на мгновение не прекращался стук, идущий теперь непонятно откуда. А из соседней комнаты, куда поспешили Нича и Соня, доносились неясные звуки: там то ли двигали и роняли что-то тяжелое, то ли дрались.
Оказалось, второе. Двое мужчин в ярких спортивных костюмах, хрипло и шумно дыша, мутузили друг друга изо всех сил. В руке одного из них была настольная лампа с оборванным шнуром, второй орудовал отломанной ножкой стула. Сам стул валялся возле того самого мужчины в красном, которого Нича с Соней уже видели. Мужчина лежал на полу, разметав руки и ноги, и мог бы показаться спящим, если бы его ранее седая голова не стала теперь того же цвета, что и куртка.
А на единственно целом пока стуле, возле аккуратно заправленной, но засыпанной бетонной крошкой кровати, сидел спиной к окну еще один человек. Оттого, что свет падал на него сзади, Нича не смог сразу разглядеть лицо, зато его омерзительный голос он узнал тотчас же.
– Опаньки, – придурочно загоготал Виктор. – Мы с Тамарой ходим парой! Санитары мы с Тамарой. Гы-гы!.. Или уже дохтура? Эти, как их там… Кашпировские! Или Касперские? Да один, впрочем, хрен, все равно триал-версия. Гы-гы-гы-гы!
Виктор вдруг резко оборвал хохот и рывком поднялся со стула. Только теперь Нича заметил, насколько тот стал выше и мощнее. С обнаженным мускулистым торсом, в одних туго обтягивающих крепкие бедра джинсах он напоминал сейчас Шварценеггера в его лучшие годы. Он и заговорил теперь на родном языке заокеанского губернатора. Точнее, отрывисто пролаял что-то, обращаясь к дерущимся.
Те замерли, словно выключенные куклы, а потом, вняв, по-видимому, приказу, синхронно повернулись к Ниче и Соне. Так же синхронно они вскинули руки с импровизированным орудием и двинулись вперед с очевидными намерениями, которые тут же подтвердила и Соня.
– Он приказал им убить нас! – взвизгнула она, прячась за Ничину спину.
Нича подхватил девушку в охапку и бросился в комнату, откуда они только что пришли. Он сделал это инстинктивно, понимая уже, что и здесь им спасения ждать неоткуда. Покрывало лежало на полу, до дыры в потолке было не допрыгнуть, а добежать до входной двери они бы все равно не успели.
Но когда немцы – или кто там, швейцарцы? австрийцы? – уже ворвались в комнату следом, одна из ее стен качнулась вдруг и обдала Ничу кусками штукатурки и осколками кирпича. Удивительно, но первым делом он отметил, что эта стена вновь оказалась кирпичной. И лишь после этого понял, что стук до сего момента раздавался именно из-за нее. Теперь же он прекратился, а в образовавшийся пролом, с киркой наперевес, выбрался… Виктор. Не тот здоровяк-культурист, что умел командовать по-немецки, а почти обычный, не считая длинных, до лопаток, волос и ковбойской шляпы, Витек, которому Нича даже слегка обрадовался. По крайней мере с этим Виктором у него был шанс справиться. Конечно, если бы драться пришлось один на один, а не как сейчас. Немцы, оторопевшие ненадолго при его появлении, снова двинулись к Ниче и Соне, замахиваясь лампой и ножкой стула. В дверном проеме соседней комнаты появился и «Шварцевиктор», тут же подмигнув своему двойнику. Тот белозубо осклабился в ответ, поднес к виску и резко отбросил ладонь. Потом обернулся к пролому и свистнул туда. В ответ из пролома высунулась, свирепо вращая белками глаз, голова… негра. Сам же Виктор, точнее, оба – большой и маленький, – также двинулись к Ниче и Соне.
«« ||
»» [272 из
405]