Юрий Бурносов - Революция
- Я не могу взять тебя с собой, хотя и дважды обязан тебе жизнью. Не буду объяснять почему - ты и сам понял. Отправляйся домой, тебе уже есть о чем складывать стихи.
Тяжело ступая, Менелик ушел в свою опочивальню. Курбанхаджимамедов помог Гумилеву подняться и повел его в комнату, где уложил в постель и напоил своим излюбленным шустовским - судя по всему, запасы коньяка у поручика имелись солидные.
- Раз уж негус велел вам ехать домой - возвращайтесь, - сказал он, - а я двинусь далее, к Булатовичу. Когда вернусь в Россию, непременно вас отыщу. И разожмите наконец кулак - эта штука острая, еще поранитесь.
"Я уже поранился", - хотел было сказать Гумилев, но когда разжал кулак, то увидел, что крови на нем нет. Зато металлическая фигурка скорпиона теперь поблескивала в огнях светильников красным, кровавым отблеском.
- Кстати, эти чертовы факелы все так меняют… Мне только что показалось, что у вас, юноша, глаза стали разного цвета - совсем как у той красотки в меблированных комнатах, - сказал поручик.
Гумилев ничего ему не ответил.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Путешествие из Петербурга в Харар
Чем ближе к экватору, тем сильнее тоска. В Абиссинии я выходил ночью из палатки, садился на песок, вспоминал Царское, Петербург, северное небо, и мне становилось страшно, вдруг я умру здесь от лихорадки и никогда больше всего этого не увижу.
Николай Гумилев
«« ||
»» [106 из
185]