Юрий Бурносов - Революция
Город Джибути лежал на африканском берегу Аденского залива к югу от Обока, на краю живописной бухты. На большинстве географических карт в те времена был обозначен только Обок, но на деле он потерял всякое значение, потому что там жил всего лишь один европеец, а в Джибути - триста; положение и статус здешних городов определялись именно количеством европейцев. К тому же сейчас активно строилась железная дорога Джибути - Аддис-Абеба, и Гумилев как раз наблюдал, как с парохода сгружают поблескивающие на солнце рельсы и железные шпалы.
- Железные - чтобы не сожрали термиты. Одна из немногих умных вещей, которая пришла им в голову… А вообще-то жаль, что здесь распоряжаются французы, - сказал поручик Курбанхаджимамедов, стоявший рядом. - Они обыкновенно очень небрежно относятся к своим колониям и думают, что исполнили свой долг, если послали туда несколько чиновников, совершенно чуждых стране и не любящих ее…
Поручик Курбанхаджимамедов ехал в Абиссинию с некоей миссией, о которой предпочитал не распространяться, хотя во всем остальном был весьма открытым и приветливым человеком. Впрочем, в разговоре Курбанхаджимамедов обмолвился, что его ждет встреча с Булатовичем, известным исследователем Африки, гусарским офицером, а ныне монахом-схимником, которого отправил в четвертую экспедицию по Абиссинии сам император Николай Второй. Гумилев не раз зачитывался книгами Булатовича - "С войсками Менелика II", "От Энтото до реки Баро", а томик "Из Абиссинии через страну Каффа на озеро Рудольфа" и сейчас лежал в саквояже. Втайне поэт надеялся, что ему удастся встретиться с Булатовичем лично.
С поручиком же Гумилев познакомился, когда сидел на верхней палубе и читал "Балладу Редингской тюрьмы" Оскара Уайльда. Смуглый горбоносый поручик возник рядом и спросил безапелляционным тоном:
- Что читаете, юноша?
Повертев в руках книгу, он вернул ее со словами:
- Не читал и не стану. Говорят, этот Уайльд - мерзкий содомит (Примечание автора: В 1895 году Оскар Уайльд был приговорен к двум годам тюремного заключения и исправительных работ за гомосексуализм).
Гумилев тут же пустился в возражения, поручик проявил неожиданное знание литературы вкупе с твердейшими моральными устоями; после довольно длительного спора они, можно сказать, и подружились, особенно когда Гумилев упомянул Булатовича.
- Однако берите же свои вещи, юноша, - сказал Курбанхаджимамедов, бывший всего лет на пять старше Гумилева. - Прибыло ландо.
Под "ландо" поручик подразумевал многочисленные весельные ялики, собравшиеся вокруг судна. В яликах восседали обнаженные сомалийцы, которые кричали, привлекая к себе внимание пассажиров, ссорились и дрались между собою, распевали песни и ухитрялись даже закусывать во время своей работы. Через минуту Курбанхаджимамедов, Гумилев и их нехитрый скарб уже покачивались на волнах, а ялик направлялся к плоскому берегу, на котором белели разбросанные там и сям дома. Особенно выделялся губернаторский дворец, выстроенный на высокой скале посреди сада кокосовых и банановых пальм.
«« ||
»» [57 из
185]