Юрий Бурносов - Революция
- Как тебя зовут? - спросил он по-французски, садясь на постели.
- Фатин, - отозвалась девушка. Неожиданно в ней проснулась стыдливость, и она быстро прикрылась сброшенной одеждой.
- А меня зовут Николай. Николай, - повторил Гумилев, тыкая себя пальцем в грудь.
- Никула-ай… - ласково повторила Фатин.
Тут до Гумилева дошло, что он тоже сидит совершенно голый. Он поспешно натянул бриджи, поискал рубашку и едва нашел ее в углу комнаты. Фатин с легкой улыбкой наблюдала за его эволюциями.
- Мне пора. Пора идти, - сказал Гумилев, стараясь произносить слова медленно и понятно.
- Идти, - согласилась Фатин, закивала. - До свидания!
- Я еще приду! Когда буду в Джибути, обязательно найду тебя! - пообещал Гумилев, застегивая пуговицы. Потом он зашарил по карманам, нашел несколько серебряных талеров и положил на подушку:
- Вот, это тебе! Возьми! Мой друг заплатит мадемуазель Парментье, а эти деньги забери себе! Поняла?
- Поняла, - сказала Фатин и потянулась за монетами. Ворох тонких одежд снова упал с ее тела, и Гумилев увидел то, чего не замечал до сих пор. На шее, на тонком шнурке, сплетенном из зеленых и белых нитей, висела маленькая металлическая обезьянка. Шнурок был продет не через отверстие в подвеске, как обычно - его попросту не было, и петля была захлестнута прямо на шее зверька, словно у удавленника. Не отдавая себе отчета, Гумилев хотел дотронуться до обезьянки, но Фатин быстро отшатнулась, бросив деньги.
«« ||
»» [70 из
185]