Александр Бушков - Золотой Демон
— Не стану, — спокойно сказал профессор. — События, знаете ли, хоть и противоречат материализму, однако ж происходят в реальности, что тягостно…
— Ну, и ежели допустит ь… Профессор усмехнулся:
— Это, конечно, абсолютно ненаучно, это, конечно, вздор, мистика, суеверие… Но все же, если допустить… Гипотеза логически безупречна. Некий злой дух, в древние времена заключенный в некий предмет некими знатоками этого ремесла, полтора тысячелетия там пребывал и оказался на свободе, когда предмет по неосторожности сломали… — Он потер лоб, прямо-таки с обидой сказал: — Черт знает что такое… Не должно этого быть и тем не менее…
— Это что же получается? — произнес поручик, ни к кому, собственно, не обращаясь. — Выходит, этот древний черт, чтоб ему пусто было, просидевши под арестом полторы тысячи лет и оказавшись на свободе, может без всякого труда у нас освоиться? Хотя мы и другого рода-племени, и на другом языке говорим, и другому богу молимся?
— Получается, может, — сказал Самолетов. — Иван Людвигович, дорогой… А нет ли у вас других логических построений? По поводу происходящего? Крестом и молитвой, как выяснилось, его не одолеть, — чихал он На них…
— Я, простите великодушно, не специалист по демонологии, — сказал профессор задумчиво. — Тем более по демонологии древних народов, от которых не осталось никаких письменных свидетельств. Однако… Если рассуждать отвлеченно… — Он конфузливо улыбнулся: — Благо ученый мир об этом, я надеюсь, не узнает… В конце концов, мне тоже хочется добраться до цивилизованных мест живым и здоровым, а для этого, чует мое сердце, придется отрешиться от сугубого материализма… Знаете, что мне представляется? Если вспомнить все, что написано о нечистой силе самыми разными народами, можно сделать определенные выводы и усмотреть определенные закономерности, которым нечистая сила практически всегда подчиняется. Есть закономерности, есть… Всякий раз свои. Есть некие рамки, в которых вынуждены держаться и существа… э-э, наукой не признаваемые. И если эти закономерности понять, их, быть может, удалось бы и обернуть в свою пользу…
— Уж стали-то он точно боится, — сказал Самолетов. — Я ведь рассказывал. Шарахнулся, сволочь, в неподдельном страхе и с тех пор поодаль держится… И потерь, как выразился бы господин поручик, не было поутру… Иван Людвигович! А может, удастся усмотреть нечто этакое… чем его можно отогнать окончательно и навсегда? Может, мы что-то такое проглядели, а вы, ежели примените к этому случаю логический научный подход… А?
Лицо у него горело яростной надеждой, начинавшей передаваться и Савельеву.
— Видели бы меня коллеги… — усмехнулся профессор. — Я попробую. Это безумие, если рассуждать с позиций нашего века, но обстоятельства таковы, что… Попробую расспросить всех подробно, вдруг да отыщется что-то такое, на что не обратили особого внимания, а меж тем… — Он снял очки в никелированной оправе и произнес с тоскливой беспомощностью: — Вы, возможно, и не поверите, молодые люди, но в моем возрасте за жизнь цепляются порой еще яростнее, чем в вашем. Проживши долго, как раз и начинаешь ценить жизнь особенно страстно… Так, может, с вас двоих и начнем? Подробнейшим образом? Вы против, Аркадий Петрович?
— Как вам сказать… — замялся поручик. — Обстоятельства таковы, что мне не только о себе придется рассказывать…
«« ||
»» [89 из
171]