Андрей Буторин - Метро 2033: Север
Нанас зябко поежился, хотя мороз не мог пробраться сквозь толстую кожу и мех теплой малицы. Белизна озера, на которое он снова вернулся, тускнела впереди и сливалась с бледной серостью неба. Хорошо, если просто неба. А вдруг… Дальше додумывать не хотелось. Нанас снова поежился. Он вернулся в мыслях к событиям прошедшей, такой долгой ночи. И к тому, как крался к веже Силадана, чтобы освободить своего пса, и как лежал в сугробе, подслушивая, о чем нойд говорит со старейшиной Ароданом, и как, сжимая руками пасть Сейда, чтобы тот не затявкал, тащил его к оленям…
Кто знал, что небесным духам вздумается поиграть сполохами как раз в то время, когда он будет красть оленей! Северное сияние развернулось на полнеба, осветив селение от края до края. В другой раз юноша этому только порадовался бы – смотреть на переливчатые цветные перья он мог, не отрываясь, очень долго. Но в эту ночь духи будто посмеялись над ним. А может, и впрямь посмеялись? Или… Горло враз пересохло, и Нанас невольно сглотнул. – Или они не смеялись, а предупреждали его? Может, духи не хотели, чтобы он убегал из сыйта? Но почему? Разве умереть – лучше? Ему лишь немногим более двадцати, знакомиться с Нижним миром пока совсем нет желания. Хотя духи у людей желаний не спрашивают. А вот за неисполнение своих наказывают строго. Перечить Силадану – все равно что ослушаться духов. Ведь кто такой нойд? Тот, кто стоит между духами и людьми и может говорить с теми и другими.
Нанас тряхнул головой. Нет, о Силадане лучше не думать. Теперь уж ничего не вернуть, назад пути точно нет. А если его не окажется и впереди – что ж, дорога в Нижний мир всегда открыта. Саам легонько похлопал костяным набалдашником хорея по холкам оленей. Нет, нельзя ему думать о Нижнем мире, коли из Верхнего к нему спустился небесный дух, спас его от погони, отогнал преследователей и дал важное поручение!
А все ведь из за Сейда началось…
Два года назад, как раз перед маминой смертью, Сейда принесла Веха, охотничья лайка Нанаса. Собака пропала в начале лета; думалось, навсегда, но ближе к осени вернулась, ободранная, исхудавшая и брюхатая. Через два дня Веха ощенилась. Приплод оказался единственным, необычайно крупным и, что ужасно, вовсе не походил на детеныша собаки. Нанас даже подумал, что Веха нагуляла этого уродца на болотах, спарившись с жабой, настолько щенок напоминал головастика – первым делом, несуразно огромной, круглой головой и хилым, болтающимся подобно хвосту тельцем. А вот хвоста у него как раз не имелось. И этот головастик был совсем белым, словно личинка мухи.
Мать Нанаса, уже не встававшая с лежанки, тогда со стоном отвернулась к стене вежи, а сам парень с несвойственной ему брезгливостью протянул к щенку руку, чтобы немедленно отнести и утопить того в ручье. Но стоило ему коснуться мокрой морщинистой кожи, как пальцы, готовые сжать уродливую белую личинку, вдруг перестали его слушаться, а в душе наступила такая благодать, такое умиротворение и любовь ко всему живому, что убить даже червя, даже ту самую муху показалось кощунственным. К пальцам вернулась чувствительность, и Нанас бережно положил уродца в ладонь. Поднял его к лицу и ахнул: с плоской, приплюснутой мордочки на него смотрели большие, прозрачно желтые, цвета спелой морошки глаза. У только что родившегося щенка не могло быть открытых глаз, но эти не просто были открыты, а еще и внимательно смотрели на него. Нанасу показалось даже, что он прочел в этом невероятном взгляде признательность и благодарность.
Разумеется, он оставил щенка. Тем более, Веха, напуганная тем, кого сотворила, снова исчезла. А вскоре ушла в Нижний мир мама. Если бы не Сейд, парень бы остался совсем один. В сыйте у него и до этого не имелось друзей, а с появлением в доме «исчадия злых духов», его вежу и вовсе старались обойти стороной. Особенно после того, как псинку возненавидел по какой то своей причине сам Силадан.
Сейдом Нанас назвал пса отчасти назло соплеменникам – ведь как раз в сейдах и живут духи, а отчасти из за того, что тот любил подолгу сидеть совсем неподвижно, будто и впрямь превращаясь в камень.
Когда щенок подрос, он стал больше походить на собаку. Хвост у него, конечно, не вырос, зато густая длинная шерсть сияла теперь белизной лишь на груди и брюхе, а спина и лапы потемнели, приняв буровато серый оттенок. Не изменился окрас головы, к тому же она была по прежнему большой и круглой, с плоской, как у совы, мордой. Да и у глаз – огромных, по человечески умных – остался все тот же прозрачный морошковый цвет.
В чем то они были даже похожи с псом – Нанас тоже отличался «окрасом» от соплеменников. У тех, в основном, был темный цвет волос, хотя имелись среди них и русоволосые, и даже совсем светлые. Но рыжим, почти ярко огненным, словно заходящее солнце, был лишь он один.
«« ||
»» [23 из
231]