Сурен Цормудян - Волчья стая
— Нет. — Иноземец категорично мотнул головой. — Надо заряжать обе. Идемте скорее за второй.
— А что, если ее вынуть из контейнера? Небось, полегче будет. — Засоль продолжал фонтанировать идеями.
— Снова нет. Это же пусковые контейнеры. Что толку от пули, если нет гильзы?
— Ай, ладно. Пошли быстрее.
* * *
С непривычки подобное зрелище могло испугать. Сначала за немногочисленными крохотными иллюминаторами самолета господствовал непроницаемый водяной пар — будто и не было ничего в этом мире, кроме пасмурной мглы, изредка озаряемой ослепительными вспышками грозы. Но вдруг покрывало слетело, и вынырнул мертвый старый город. И он, в отличие от облаков, не проносился мимо, но неторопливо плыл, то вздымаясь вверх, то проваливаясь вниз, когда самолет выполнял маневр, ложась то на одно крыло, то на другое.
Лейтенант Гильмири наконец рассмотрел забортный мир таким, каким тот был на самом деле, не искаженным инфракрасными датчиками и тепловизорами, без отметок сканирующих радаров.
Он переключил свои экраны на видеонаблюдение высокой четкости, и его мониторы словно превратились в большие прямоугольные иллюминаторы.
Внизу плыл город Острогожск, в котором когда-то жили люди. За Великой Войной последовала Великая Смута. Люди, пережившие лихолетье, покидали города. Истерзанная планета отверзла в населенных местах губительные свищи, да и сами люди по-прежнему делали все, чтобы сократиться числом. Они громили склады и магазины, убивали друг друга за трофеи, другие травили их газами. Потом находились желающие поработить их, захватчиков уничтожали, они отвечали тем же. Людей стало меньше в разы, но бойня не прекращалась, и многие уходили в заброшенные деревни, поля и луга. Обустраивались там, выращивали пищу и строили жилища. Возникали группы, селения, общины. Прошли годы, и весь мировой порядок изменился. В крупных курортных зонах обосновались технологически развитые группировки, контролируемые корпорациями. Они нарекли свои поселения Оазисами, и это были микрогосударства в старинном понимании данного слова. Там жили, как до войны, с небольшими поправками на современные реалии. А те, кто оказался лишним, влачили незавидное существование либо в пустошах, если не видели иного пути, помимо грабежей и набегов, либо в резерватах, если стремились сохранить хоть какое-то подобие цивилизации. Города вне Оазисов корпораций продолжали пустовать, время от времени заманивая в свои Чертоги людей, профессионально занимавшихся поисками того, что еще не было разграблено и уничтожено.
Природа не теряла времени и отвоевывала пространство. Город был захвачен растительностью. Деревья и кустарник росли повсюду — на улицах и площадях, на крышах и балконах уцелевших домов. Вьюны заволакивали стены, словно хотели затянуть здание в тягучий грунт. Некоторые дома были разрушены давно, другие строения позднее рухнули под действием свищей или растений, неумолимо подтачивавших бетонные монолиты. Местные, наверное, привыкли; после Смуты успело вырасти целое поколение, по мнению которого город и не мог выглядеть иначе. Это был город, заросший деревьями, с позеленевшими от мха и травы каменными коробами. С ржавыми остовами машин, словно созданных не людьми, но природой, чтобы в них гнездились дикие существа. Но лейтенант Гильмири жил в Оазисе, где высились многоэтажные дома, торговые центры, клиники, где сохранились мощенные каменной плиткой улицы, где растительности дозволялось существовать только в декоративных клумбах. По вечерам там зажигались огни. По улицам проезжали редкие частные машины успешных господ, работал общественный транспорт для простых служащих. Полиция на броневиках патрулировала кварталы. Камеры безопасности на фонарных столбах следили за порядком. Мачты телефонной связи сканировали вживленные в граждан датчики. Там было безопасно. А что здесь? Дикари. Никому не подконтрольные и ничем не ограниченные. И эти дикари теперь угрожали жизни Гильмири — той жизни, где не было места унылым пейзажам. До чего же остро хотелось разбомбить всех этих дикарей и вернуться домой!
«« ||
»» [243 из
302]