Диана Сеттерфилд - Тринадцатая сказка
Я должна разорвать эту связь.
Закрыв глаза и выставив вперед руки, я бросаюсь в библиотеку. Мои руки находят ее, цепляются и не дают ей идти дальше. Я не позволю ей умереть. Я спасу ее. Преодолевая ее сопротивление, я рывком вытаскиваю ее в коридор.
Дверь библиотеки сделана из дуба. Это очень толстая и прочная дверь – такая не сразу поддастся огню. Я захлопываю дверь позади нас. Но она делает шаг и протягивает руку с намерением ее открыть. То, что тянет ее назад, сильнее любого огня.
В замке торчит ключ, которым не пользовались со времен Эстер. Он раскалился докрасна и прожигает мою руку, когда я его поворачиваю. Я совершенно не чувствую боли, но зато успеваю ощутить запах горелого мяса, когда ключ впивается в мою ладонь. Эммелина также дотягивается до ключа, чтобы отпереть дверь. Обжегшись о раскаленный металл, она испытывает шок, и в этот момент мне удается отвести ее руку.
Дикий вопль звучит у меня в ушах. Неужели так может кричать человек? Или это шум разрастающегося пожара? Я даже не в состоянии понять, откуда исходит этот звук: из запертой комнаты или из моей собственной груди. Начавшись с резкой гортанной ноты, он нарастает и на пике интенсивности поднимается до пронзительного визга, но и после этого – когда, казалось бы, уже не хватит никакого дыхания – тянется и тянется утробно низким воем, безграничным, заполняющим собой и поглощающим этот мир.
Наконец этот звук гаснет; теперь слышен только рев бушующего пламени.
Вот мы на улице. Идет дождь. Мы падаем на мокрую траву и катаемся по ней, чтобы погасить тлеющие волосы и одежду. Прохладная влага приносит облегчение обожженной коже. Потом мы замираем, лежа на земле лицами вверх. Я ловлю ртом капли дождя. Они текут по лицу, промывают глаза, и я снова обретаю способность видеть. Никогда прежде я не видела такого неба: густо-синего, с проносящимися в вышине аспидно-черными тучами и падающими наземь серебристыми лезвиями дождевых струй, а на этом фоне – ярко-оранжевое зарево пылающего дома, фонтан огня. Небо рассекает зигзаг молнии, за ним еще и еще.
Младенец. Я должна сказать Эммелине о младенце. Она будет счастлива узнать, что я его спасла. Это все поправит.
Я поворачиваю голову к ней и собираюсь заговорить. Ее лицо…
Ее бедное прекрасное лицо превратилось в красно-черную маску, месиво из копоти, ожогов и потеков крови.
«« ||
»» [326 из
357]