Дитер Болен - Nichts als die wahrheit
Эстефания сразу же нацепила подводную маску, взяла меня за руку, и мы поплыли. После трёх дней обучения подводному плаванию она могла заплывать на глубину 25 метров. Мы разглядывали анемонов, гонялись за иглохвостыми скатами, крутили в воде сальто и дурачились от души. Потом мы лежали на песочке и говорили друг другу: "Твой живот совсем красный, я намажу его кремом! Тебе удобно? Сделать массаж?" Она была сама заботливость, солнечный свет и целый мир.
С Мальдив мы полетели на Майорку, потому что вилла Розенгартен всё ещё была занята. Наддель не готовилась переезжать. "О'кей" - предложил я ей - "ты можешь оставаться в Розенгартене, пока не найдёшь себе новую квартиру. Только скажи, я помогу тебе с переездом!" И хотя наши отношения уже сто лет, как были разбиты, я всё ещё чувствовал себя виноватым перед ней, я был за неё в ответе. "Даже если ты захочешь поселиться в пентхаусе на Майорке - только свистни, никаких проблем!" Потом я думал: всё это могло быть ошибкой. Наддель не принимала нашу разлуку всерьёз. "Ты так и эдак никуда от меня не уйдёшь!" - считала она. Может, именно поэтому она вытворяла столько гадостей? Я думаю так: кто же начнёт серьёзные отношения с Ральфом Зигелем? Только та, которая знает, что Дитер скоро снова будет с ней.
Моё великодушие вынудило нас с Эстефанией к двухнедельному изгнанию на Майорку.
Женщина, с которой живёт Болен, должна быть готова к тому, что однажды её имя появится на первых полосах газет. Даже если она пятнадцать лет тому назад заморила голодом хомячка - это попадёт в заголовок. "Послушай," - сказал я Эстефании - "возникли кое-какие проблемы! Если ты будешь жить со мной, всё всплывёт наружу. Всё твоё прошлое. Поэтому, прошу, расскажи мне всё, что было! Есть где-нибудь твои фотографии в обнажённом виде?" - "Нет!" - ответила она - "только несколько фривольных фотографий, для календаря. Календарь я подарила своему парню на рождество." Сам по себе календарь меня не возмутил. Я, скорее, даже поклонник таких вещей, и в своё время наснимал немало самых откровенных фотографий Наддель и Вероны. Я по опыту знаю, что для моих женщин слово "личное" - пустой звук. Эстефания успокоила меня: "Нет, Дитер, не думай об этом, с тем типом проблем не будет, он никогда не отправит эти фотографии в газету".
Прошло около двух недель, мы отправились позавтракать в гавани Андраиткса. И чья обнажённая фигурка приветствовала нас в витрине газетного киоска? Эстефании. Я впал в бешенство. "Я же тебе говорил!" - заорал я в ярости. Эстефания расплакалась. Я думаю, она меньше всех виновата в том, что её парень, с которым она раньше жила, загнал за бесценок фотографии. Вдвойне подло, потому что на тех фотографиях она выглядела, как ученица порно-модели. Моя маленькая Эстефания! Первая подруга, которую я встретил не во время моих ночных похождений, и вдруг такое! В душе мне было больно за неё. Я точно знал, что теперь подумают люди: "Ах, посмотри-ка, этот Болен, скобка открывается, 47, скобка закрывается, снова он поймал какую-то стриптизёршу, скобка открывается, 21, скобка закрывается" Мне-то на такое плевать, меня люди знают. Дарлингом я так и эдак не был, но мне было жалко Эстефанию. Доселе она была чиста, как лист бумаги. И что теперь должны были думать о ней люди, кроме как, что она примитивна, асоциальна, тупа, как гамбургер, одним словом - шлюха.
Предрассудки есть предрассудки, это всё равно, что язва желудка. Я попытался донести до Эстефании мысль: если ты овца, и живёшь в свинарнике, ты волей-неволей чувствуешь вонь от свиней. Среда не может измениться. Если ты жена музыканта, тебя закидают дерьмом, такова жизнь. Любой попытается замарать тебя. Тебе в лицо полетят комья говна, и, если ты улыбнёшься, твои жемчужные зубки станут коричневыми. Самое главное - улыбайся, держись. Не давай запугать себя, пусть они и не мечтают, что ты будешь плясать под их дудку.
Теперь, после двух лет жизни с Эстефанией, я могу сказать одно: если бы серые цапли не сожрали в пруду в Розенгартене всех зеркальных карпов, по 500 марок за штуку, она всю жизнь бы стояла вместе со мной на краю пруда и любовалась рыбами.
Признаю, я всегда хотел подругу для себя. Я вовсе не мечтал найти такую, которая бы прекрасно уживалась с моими родителями и моими детьми. Но получается так, что моя мама разговаривает с Эстефанией больше, чем со мной.
В моей жизни Эстефания - идеал женщины. Мне кажется, она тот самый кусочек, которого мне недоставало в паззле моей жизни. Она - та женщина, которая во всём ориентируется на меня. Я, например, до сих пор не знаю, вправду ли она любит нырять, и, если я однажды скажу, что меня подводное плавание больше не привлекает, не ответит ли она: "Меня тоже". Иногда нам случается бывать в гостях. Там мы стоим рядышком, смотрим друг на друга и думаем: о, круто! А потом выходим, я говорю "Тьфу!", она тоже говорит "Тьфу!", а потом мы минут десять обмениваемся мнениями. Такая чрезмерная гармония меня иногда пугает.
Уже два года мы не расстаёмся ни на одну ночь. Единственное, что раздражает меня в этой женщине - то, что она вечером оставляет тюбик зубной пасты открытым.
«« ||
»» [128 из
133]