Дитер Болен - Nichts als die wahrheit
Часть времени уходила у меня на то, чтобы выбить выступление в каком-нибудь шоу на ТВ, в которых музыкантам предоставлялась возможность исполнить свою песню. Тогда ещё не было ни MTV, ни VIVA, ни "Pop of the Tops". Были только ARD, ZDF и немного регионального "мяса". Чтобы попасть туда, приходилось оборвать кучу телефонных проводов. Чтобы попасть на дурацкое выступление в "Современных балаганах" с Карло фон Тидеманном, приходилось "пропивать" себе путь. Ключом к успеху был руководитель съёмок Буттштедт. Его офис на Ротенбаумшоссе был "пивным колодцем". Здесь вам подавали Schaubuden-Bagger (пивной экскаватор) - "Fernet Branca" с чем-то ещё. После двух кружек забывался родной язык, но Буттштедт мог выпить десять. Мы с Энди шарахались от этих принудительных пьянок. В крайнем случае мы совали Ганди, официанту, десять марок, чтобы он разбавил коварное "Ferne" Колой. Если это не удавалось, мы выжидали, пока Вуттштедт не отвернётся, и выливали пойло в горшок с пальмой. А нашему коллеге Мейеру не повезло, его застукали как раз в тот момент, когда он поил из своего бокала деревянного льва. "Мееееейер! - загремел Буттштедт, не понимавший шуток - Вы две недели не будете выступать у меня!"
Если я не был занят организацией выступлений, то посвящал время хождению по спутникам. Эрика получала на работе анонимные письма, в которых сообщалось, что парень обманывает её, ей следовало бы обратить на это внимание. И так далее - ляляля и траляля, строчка за строчкой. Подписывалось такое таинственное послание "доброжелатель".
Предупреждения были далеко не беспочвенны. Играя в теннис, я познакомился, в частности, с Кармен Лехтенбринк, подругой популярного певца и актёра Волькера Лехтенбринка. В теннисном клубе он считал себя таким крутым, важными - просто мегазвезда. Так что меня не мучили угрызения совести, что я утешал жёнушку такого болвана. Проблема заключалась в том, что Кармен воспринимала наши отношения абсолютно всерьёз. Она старалась на всех моих вещах оставить свой запах, чтобы Эрика догадалась, в чём дело. Во время одного любовного свиданьица в моём доме она втихомолку перештопала все мои носки - чик-чик - и ушла. Вечером после работы Эрика привычно взялась за бельё и удивилась: "Скажи-ка, Дитер, с чего это ты перештопал все свои носки?" Я шлёпнулся с небес на землю и хвастливо заявил: "Ой, ну, мне так захотелось." А Эрика: "Ну да, тебе так захотелось..." Конечно, она не поверила ни одному моему слову.
При следующем свидании в постели Волькера я решил сыграть шутку с Кармен. Я тихонько стащил с журнального столика "Музыкальный рынок" и заперся с ним в туалете. Все статьи, имевшие ко мне отношение, я старательно украсил сердечками и стрелами. Для верности, чтобы он понял смысл послания, я обвёл маркером все фотографии, на которых увидел себя.
Волькеру это не показалось смешным. В стельку пьяный, едва ворочая языком, он позвонил Эрике: "Слушай, моя з... и твой ...ак ... Мы, собственно, тоже могли бы разок встретиться!" На моё счастье Эрика сочла Лехтенбринка слишком грязным и пьяным. Так что я решил поскорей покончить с этим делом. Всё-таки, это меня напугало.
Мы с Эрикой почти 7 лет были вместе. Её было 25, и она хотела замуж. Я не хотел. Мы спорили чуть не каждый день. Хоть я её и любил, но мне хотелось и дальше весело порхать, ни с чем не связываясь. Каждый вечер у нас в квартире слышались дикие вопли, и дым стоял коромыслом. Приходя домой, я видел её надутые губы. Постоянная нервотрёпка меня основательно измотала. А мне нужна была ясная голова, иначе ни за что не написать хит номер один.
Приятель подкинул мне идею гражданского брака: "Дитер - признался он мне - я тоже не уверен в себе на все сто. Но у женитьбы есть куча ценных преимуществ. На всякий случай мы заключим брачный договор." Это меня убедило. "Послушай, Эрика, - приторно начал я - ты, собственно, права. Суперидея, насчёт женитьбы. Так нам даже удастся сэкономить немного денег. Давай-ка поскорее сходим к нотариусу."
11 ноября 1983 года - небо было покрыто тучами - мы в мой обеденный перерыв побежали к нотариусу, чья контора помещалась наискосок от моего агентства, и нацарапали свои подписи под брачным договором. К тому же мы примчались в обычной одежде - джинсы, сапоги, шерстяной свитер - прямо в ЗАГС. Никаких знакомых, никаких друзей, никаких съёмок. Наш путь к законной совместной жизни занял 2 минуты. По окончании Эрика сухо заметила: "11.11! Ну-ну, надеюсь, ты выбрал этот день не потому, что начинается карнавал."
Обратный отсчёт.
Мне к тому времени исполнилось 29 лет и стало ясно, что мой план сделаться до тридцати лет знаменитым миллионером не удался. Зато я знал, что буде написано на моём надгробии: "Это человек, написавший 4 000 000 непризнанных песен. Он ни перед чем не отступал, даже Элмару Гуншу пришлось петь для него".
«« ||
»» [19 из
133]