Дитер Болен - Nichts als die wahrheit
"Да, хорошо - донеслось в ответ - всё понятно!"
Три дня спустя мы осмотрели пентхаус на Виссманнштрассе, что в Кенигсзее, в Берлине. Площадь составляла 120 метров, расположен дом был просто прекрасно. Оттуда я позвонил Эрике. "Оставайся там!" - велела мне она. Это было ново для меня - она сохранила полное спокойствие. Я привык, что она спорила, кидала в стену миски со спагетти и орала. Возможно, ей надоели мои выходки. А может, она была уверена, что я вернусь. Она знала, что я безумно люблю своих детей. Поэтому, может, она думала: он всё равно вернётся. Дай ему только поразвлечься. Я пользовался славой, хотя и не всё, что обо мне говорили, было правдой, но никто из моих друзей и знакомых, включая Эрику, не верил, что я когда-нибудь расстанусь с ней.
Сейчас я думаю, что самый большой грех в моей жизни - это то, что я покинул своих детей. Я могу сказать любому, кто имеет детей - цени свою семью превыше всего. Потому что боль от расставания с женщиной - ничто по сравнению с той болью, что испытываешь, когда твоих детей нет рядом. Когда не можешь погладить их по головке, когда приходишь домой поздно вечером, а они уже спят. Единственное, что может быть ужаснее - если твоё дитя погибнет в результате несчастного случая или если ему причинит вред какой-нибудь маньяк.
Но я мог, по крайней мере, видеться с детьми по выходным. Когда мы воскресным вечером подъезжали к дому его матери, Марк, конечно, понимал: сейчас последует расставание. И что тогда происходило - словами не передать. Марк стоял в воротах, я целовал его не прощание, говорил: "Пока, держи ушки на макушке!" и быстро садился в машину, чтобы он не видел моих слёз. При взгляде в автомобильное зеркальце я видел, как он стоит у ворот, машет мне рукой и смеётся. А я ещё думал: он какой-то странный, этот смех.
Я выходил из машины, и вблизи оказывалось, что это был не смех, а рёв. Этот маленький карлик хотел показать мне: "Поезжай спокойно, папа!", хотя ему самому жутко хотелось заплакать. Я думаю, он уже тогда был сильнее меня, потому что я сразу же начинал громко рыдать.
Теперь я хочу сказать то, что понял много лет спустя: Эрика, собственно, была для меня идеальной супругой, мать всех матерей, лучшая женщина, которую я когда-либо знал. Мои дети на 100% Эрика. То, что они крепко стоят на земле, что они такие замечательные - это целиком её заслуга. Когда мы с ней, после семнадцати лет брака, в октябре 94-го, наконец, развелись, она оставила мою фамилию, выдвинув для этого типичное для неё обоснование: "Мои дети носят фамилию Болен. А я хочу носить ту же фамилию, что и мои дети".
Я в последний раз заехал домой, чтобы взять чемодан. На пустом мебельном грузовике я отправился к Наддель. Выяснилось, что этажом ниже (как практично!) жил её хахаль. Я был в шоке. "Послушай, ты должна поговорить с ним на чистоту" - сказал я. Она на это ответила: "Подожди-ка" - спустилась вниз, позвонила, сказала парню: "Всё кончено", забрала из его квартиры свою подушку и вернулась ко мне наверх.
Вместе с этой подушкой мы погрузили в машину два голубых мешка для мусора, в которые она сложила своё бельё, и гоночный велосипед.
"А где твои остальные вещи?" - поинтересовался я.
Она спросила: "Что значит мои остальные вещи?"
«« ||
»» [59 из
133]