Дитер Болен - Nichts als die wahrheit
Я без него получал в Гамбурге 23 мая 1998 года платиновую пластинку. Там, где он теперь, Рою всё равно некуда её повесить. Признаюсь честно, я охотно отказался бы от этой пластинки, если бы мог за это и дальше беседовать с Роем.
Петер Александр или Самба - это не Босса-Нова.
В 1991 году я удостоился чести работать вместе с Петером Александром. И если я очень старательно покопаюсь в памяти, то не смогу вспомнить никого, кто приходил бы ко мне в студию так здорово подготовленным, как он. Тогда ему было 65 лет, ростом метр девяносто, с осанкой гвардейского офицера.
Любую песню, как слова, так и ноты, он знал наизусть. Я уверен, он смог бы спеть и во сне и задом наперёд. Акробат, профи, мастер, точнейший механизм, создавший 120 пластинок. И мне тоже пришлось кое-чему поучиться у него:
"Спой ещё разок вот эту самбу!" - сказал я ему.
"Знаешь, Дитер - сразу послышалось в ответ - это не самба, это босса-нова." Вот это истинный музыкант, подумал я. Он, конечно же, был абсолютно прав. Темп в самбе намного быстрее, да и такт попроще, тогда как ритм боссы-новы слегка сдвинут, можно сказать, покосился. Петер, как чистокровный певец, конечно, сразу же это понял.
Он удивил меня вторично, когда сел за фортепиано и принялся играть нечто напоминающее джаз - мне оставалось только ушами хлопать. Человек из рода Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд.
Но у Петера был третий туз в рукаве - жена Хильда. Тоже отпраздновавшая шестидесятую весну.
Хильда, я думаю, завтракала пищевыми концентратами - я никогда в жизни не видел столь подвижного существа. Она заходила в студию, говорила: "Привет, Дитер!", усаживалась на диван, так высоко закинув ноги, что ты боялся увидеть больше, чем положено. Она была весела и раскована, носилась повсюду, предлагала, побуждая Петера спеть песню ещё раз: "Давай, ты можешь ещё лучше!", а Петер говорил: "Ясное дело, спою, ниточка моя, раз ты так считаешь!" и послушно начинал с начала.
Иногда Петеру приходилось спеть 12 дублей, чтобы ей понравилось. Даже если я считал запись удавшейся с первого раза. Она была из тех женщин, которые сами заправляют всеми делами, она раздавала указания, что нужно делать в студии. Но всё, что она говорила, было конструктивным и осмысленным. Она не говорила чепухи, она знала, что такое совершенство, замечательная женщина. И хотя Петер в глубине души охотнее всего отправился бы на рыбалку и посидел в тишине и покое, он всё время повторял: "Я не хочу больше в турне, я не хочу больше записывать пластинки, оставьте меня все в покое, у нас уже достаточно денег!", но она дружески и в то же время настойчиво подталкивала его вперёд.
«« ||
»» [96 из
133]