Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
К тому же, это целый аттракцион, священнодействие – блюдо создают на твоих глазах. Сейчас увидишь.
После того как они поднялись из подвальных застенков Банка Ватикана на свет божий, Луку словно прорвало – минут двадцать он возбужденно говорил, не переставая, не давая слова вставить: безумец, с какого потолка ты взял эту сумму?! мы висели на волоске и вполне могли быть отправлены восвояси, не солоно хлебавши! Сейчас его явно отпустило напряжение.
Видимо, его астма была не только сезонного, но и нервного свойства. И с тех пор как они уселись тут, за угловой столик у окна, Лука перестал так пугающе сипеть и ни разу не вытащил из кармана ингалятор. Стоит ли сейчас продолжать о делах? Или выждать, пока Луке подадут его любимое блюдо, и он совсем уже расслабится? – А я не предполагал, что Банк Ватикана находится там же, в подвалах Дворца инквизиции, – заметил Кордовин. – Он ведь не указан ни на одной карте, ни в одном буклете.
Везде просто пишут «банк расположен на территории Ватикана», и точка. – На самом деле ничего удивительного. У него есть еще одно название – Istituto per le opиre di religione, Институт религиозных дел. Одно из самых засекреченных учреждений католической церкви. Отчетов о своей финансовой деятельности никогда не публикует, контактов с прессой не поддерживает, информации не дает – будь ты хоть из НАТО, хоть из Интерпола.
Нонсенс XXI века: Швейцарию, Лихтенштейн, Люксембург – всех уже прижали к ногтю с банковской тайной, все согласились делиться информацией с акулами из налоговых органов, а вот про Банк Ватикана – молчок, будто запамятовали… Так что подвалы Дворца инквизиции – самое ему место… Ты только не беспокойся, – добавил Лука, оживляясь при виде разделочного столика, который на всех парах летел к ним со стороны кухни под управлением молодого человека в высоком белом колпаке. – Чек этого банка – чек на предъявителя – примет и обналичит любой банк мира.
Причем срока давности у него нет. Можешь положить его в сейф и обналичить через сто лет.
Недавно в одной иконе была найдена папская расписка, семнадцатый век… И банк Ватикана без лишних вопросов превратил ее в полновесную валюту, причем со всеми процентами за минувшие столетия… О! О! – воскликнул он, закладывая салфетку за воротник, – смотри внимательно, не отвлекайся – это искусство! Пантомима! Едва Кордовин увидел широкий нож в руках повара, в его памяти всплыло одно чудесное застолье в модном Варшавском ресторане «У поваров». Тот был оформлен под кухмистерскую начала XX века – белые кафельные стены, столы вразнобой, смешные разновозрастные официанты с завитыми усами и седыми косицами, в старых жилетках и белых фартуках до пят… Там тоже разделочный столик подкатили прямо к столу, где Кордовин сидел с изумительной красоты молодой польской художницей, тоже заказавшей себе «мясо по-татарски». И то, с каким хищным выражением глаз и полуоткрытого рта красавица следила за разделочным ножом, летающим над кровавым куском, все решило: после ресторана он проводил прекрасную пани до дома и, чинно расцеловав нежнейшие ручки, одну и другую, – раскланялся. – Следи, не отвлекайся! – велел Лука. Священнодействие началось со слегка подброшенного и пойманного на широкую щеку ножа куска сырого мяса, за который взялись искусные руки повара.
Нож мелко-мелко шинковал податливую плоть, нежно переворачивал с боку на бок, совершал какие-то глиссандо вдоль и поперек куска, – все в ритме стремительного танца, недоставало лишь музыкального сопровождения. Следом чародей густо посыпал мясо перцем, солью, какими-то особыми специями; и вновь часто-часто трепеща ножом, гладил и перебирал нежный шелк сырого фарша. И когда казалось, что более мелко порубить уже нельзя даже родниковую воду… вновь приступал: собирал в горочку, раскладывал на доске, разглаживал… Несколько минут они молча ели: Лука свое вожделенное «мясо по- татарски», Кордовин – банальный, но вкусный, в меру прожаренный бифштекс. Ублажим вначале твою утробу, святой Лука, затем примемся за облегчение твоей души. Снова появился официант с бутылочкой какой-то мутной жидкости: – Профессоре, ваше любимое масло. – О, спасибо, вы вспомнили! – умиленный Лука сказал Кордовину: – Я так часто здесь бываю, они все про меня знают.
Попробуй, вот, тоже – это смесь нескольких масел.
Кордовин покосился на мутную жидкость в бутылочке: – Нет, благодарю… – и заговорил легко и безотносительно к нашим баранам о стратегии Ватикана в вопросе приобретения ценностей и, главное, в вопросе допуска широкой публики к этим самым ценностям. Церковь всегда была дальновидна и всегда понимала толк в рыночных отношениях – вспомни индульгенции! – говорил он. – Или вот возьми историю Гварнери. Если не ошибаюсь, его скрипки Ватикан скупал на корню в течение десятилетий… – Двадцать пять лет, – вставил Лука. – Четверть века. Он работал исключительно на Ватикан.
«« ||
»» [170 из
206]