Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Некто ехал на еще большей скорости, чем они, что было странным: неужели кто-то еще, кроме них, уходил от погони на этой дороге? Он прибавил газу и оторвался, но минуты через две те же огни опять возникли позади. – Это они, – сказал он. – Не может быть! – воскликнула Мануэла. – Этого не может быть! Откуда они знали, какой дорогой мы поедем? – Маячок, – бросил он, выжимая предельную скорость. – Что?! Что ты сказал?! – Они поставили в мою машину радиосигнал. Иначе не выходит. Она сидела, молча вцепившись обеими руками в сиденье кресла. – Пригнись! – крикнул он, – спустись глубже, укройся за спинкой. Он гнал машину на невероятной скорости, впечатавшись в руль, почти лежа на нем, уставясь на освещенный участок дороги перед собой.
Проходила минута за минутой, машины шли на равной скорости, одинаково визжа на поворотах. Дорога стала виться и уходить вверх и вверх… – Туман! – вдруг сказала она. – Впереди туман! Мы уйдем! Никуда мы, конечно, не уйдем, подумал он, надо остановиться, выйти из машины и пойти им навстречу, это было бы самым грамотным… Беда только в том, что на этом пустом шоссе они наверняка решат убрать и Мануэлу тоже. Однако, впереди и вправду вдруг встала, медленно шевелясь, дымная стена, в которую через минуту они врезались, вбуравились, нырнули, разом потеряв огни за спиной. Мгновенно выключив фары, он притормозил, свернул вправо, мягко съехал на обочину, перевалил через какие-то кусты и стал осторожно сползать – ни черта не видя в плотной вате – вниз по склону, не зная, есть ли дно у этого спуска, и чем оно будет: оврагом? ручьем? руслом реки? Наконец, машина ткнулась во что-то шелестящее и остановилась. Он заглушил мотор, выдохнул – «бежим!», – подтолкнул Мануэлу к дверце и выскочил сам из машины… Они молча и быстро бежали, взявшись за руки, по какому-то скользкому полю, заросшему высокими гнилыми стеблями, пружиня на сырой земле, спотыкаясь, скользя и падая, поднимаясь и опять мчась неизвестно куда, между хлещущими лицо мокрыми плетьми. – Стой! – наконец, проговорил он, шумно дыша. Она не могла остановиться, кружилась вокруг, вцепившись ему в руку, как ребенок, что боится потеряться. Шум крови в висках и свист дыхания не давали им вслушаться в окрестные звуки… Прошло несколько минут и стало ясно, что вокруг стоит оглохшая волглая тишина пустого поля… Где-то вдали едва слышным зуммером проезжали редкие машины, и только по этому можно было определить – в какой стороне шоссе. – Ты меня видишь? – спросила она, как ребенок. Он подтянул ее к себе, крепко обнял. – Я тебя чувствую, – прошептал он. – Не бойся.
Все хорошо.
Надо стоять и слушать. – Саккариас… – проговорила она, прерывисто выдохнув ему в шею теплое облачко пара, – возьми меня с собой.
Навсегда. – О господи, замолчи, – пробормотал он. – Нам необходимо избавиться друг от друга как можно скорее.
Перепачканные грязью, они долго стояли, молча обнявшись, неизвестно где, в безграничном текучем море тумана, в глухой и влажной бездонной яме, а вокруг, с боков и сверху висела, растворенная в воздухе, липкая морось… – Пойду разведаю – что там, – наконец сказал он. – Побудь здесь. Если все в порядке, достану фонарик, он где-то там, в машине, и вернусь за тобой… Если же меня долго не будет или ты услышишь выстрелы… – Нет, ни за что! – она вцепилась в него мертвой хваткой. – Мы пойдем вместе. – Ты будешь делать, что я сказал! – Не буду! – огрызнулась она. – Ты еще не знаешь, с кем связался! К ее удивлению, вместо того, чтобы разозлиться по-настоящему, он невесело засмеялся, и они медленно побрели наощупь, взявшись за руки в густом холодном мареве, ориентируясь на редкие звуки шелестящих шин и зудения моторов на дороге. Довольно долго не могли найти машину, пока случайно не наткнулись на нее – в зарослях неубранного сгнившего подсолнечника, почерневшего от дождя. Он нашел в багажнике фонарь и заставил Мануэлу светить, пока ползал и тщательно проверял всю поверхность кузова, и под капотом, и под днищем… Шло время, он молчал и ползал, пытаясь что-то найти… – У меня уже рука устала, – проговорила она. – Что ты ищешь? – Потерпи еще… Это маленькая такая, как пуговица, штука. Радиомаяк. Тебя держат на крючке, понимаешь? Куда бы ты ни поехала, они знают – где ты. И очень странно, что они не поджидали нас тут. Я никак не могу найти эту хреновину.
Необъяснимо. – Так, может быть, ее и нет? – Тогда абсолютно непонятно, как они оказались на той же дороге, что и мы. – Бывают жуткие совпадения, знаешь, – оживилась она. – Со мной тоже было однажды… – Мануэла, – сказал он, – все это очень подозрительно, и мы должны быть осторожны.
Не думаю, что сейчас нам надо трогаться с места. Мы здесь дождемся утра. – Прямо здесь? – спросила она. – Я устала, Саккариас. – Сейчас, детка… Сейчас я все устрою. Он канул в туман и вернулся минут через десять, которые показались ей целым часом. – Все хорошо. Тут недалеко небольшая балка, в ней развалины какого-то глинобитного сарая, все в густых зарослях. Даже если туман рассеется, с дороги никто ничего не увидит. Садись, поехали… Он завел автомобиль в балку, углубился в высокую поросль каких- то прелых кустов и выключил мотор.
Потом долго возился в багажнике, переодеваясь в сухое из чемодана.
Наконец, залез внутрь. – Вот, одень мой свитер, – сказал он. – Будет прохладно и сыро, но я тебя согрею… Опустив сиденья, они легли, прижавшись друг к другу. – Сколько тебе лет? – спросил он. – Много уже… Двадцать один. – Да, это почтенный возраст. Они лежали в скорлупе машины, плывущей в волнах тумана, где- то на поле неубранного подсолнечника.
«« ||
»» [199 из
206]