Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Но лишь поглубже вдохнул сырого хвойного воздуха, что источали растущие вокруг исполинские туи, будто расчесанные чьим-то гигантским гребнем, и стал спускаться к зданию почты. * * *
Когда, купив писчей бумаги и конвертов, он вернулся в пансион, Мануэла по-прежнему крепко спала. Если ее сейчас не трогать – он знал это по себе, – она проспит часов десять. Бывает в юности такой жадный сон, когда ты погружаешься до дна жизни, почти до самого дна, будто стремишься слиться опять с околоплодными материнскими водами времени. И тогда необходимо, чтобы кто-то рядом, в конце концов, дернул за леску, вытягивая тебя из глубоководного сна… Пусть спит пока, думал он, вчера ей досталось, да и в будущем предстоит немало попыхтеть.
Вынул из чемодана любимую самописку с тонким пером, положил на круглый стол, покрытый уютной вышитой скатертью, пачку бумаги, конверты, – и задумался, глядя на спящую Мануэлу. Затем сосредоточился и стал быстро писать, время от времени поднимая на девушку задумчивый взгляд… «Дорогая моя, дорогая Марго! Надеюсь, когда ты получишь это письмо, ты уже пойдешь на поправку, и, в конце концов, простишь меня, хотя сам я проклинаю себя безутешно. Хочу, чтобы ты знала и помнила: я бесконечно тебя люблю и ценю, как лучшего человека в моей жизни.
Надеюсь, ты проживешь еще много лет, не поминая меня лихом, как злодея и подлеца.
Но ближе к делу: хочу оставить тебе, моя дорогая, те три картины Нины Петрушевской, которые и сейчас у тебя. Смело выставляй их (не сразу, а одну за другой, и года через два) на самые солидные аукционы. Изобретательная судьба сама сочинила им провенанс: их подпишет моя смерть, и одна только запись "Из коллекции Захара Кордовина", обеспечит им безоговорочное признание – всем известно, что моя коллекция безупречна.
К этому письму, которое ты немедленно уничтожишь, прилагаю дарственную записку, распорядись ею с умом.
Кроме того прилагаю письмо к Ральфу Календеру которое якобы я написал, будучи у тебя в гостях, и попросил тебя отправить. А ты, моя драгоценная, озаботься добыть из России тюбик некой чудодейственной мази "Золотой ус" (наверняка, бесполезной дряни), и приложи к сему увлекательному посланию – увидишь, в нем я описываю счастливую находку этих трех холстов в итальянской деревне Канале. Ральф и сам попробует торговать у тебя эти пейзажи – держи его на крючке, постепенно поднимая цену.
Что касается самих картин – думаю о них с удовольствием и полагаю, что сама Нина была бы счастлива их написать. Будь умницей, Марго, крепко тебя обнимаю.
Не слишком оплакивай меня своим вавилонским ревом, я того не стою. Твой Захар». …Один за другим он заполнял листы четким своим, летящим мелким почерком, где каждая буковка словно стояла наособицу, и в то же время устремлялась за другою, а каждая заглавная вела за собой целый клин слов, слегка наклонясь.
Прошло часа полтора… Внизу, в баре, занялся ровный шумок разноголосицы посетителей и заиграл музыкальный автомат – что- то ритмичное.
«« ||
»» [203 из
206]