Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Видать, очередной претендент на руку невинной голубки, но все же надо быть начеку. И ведь сколько раз просил ее не созывать публику в дни его приездов. – Привет! Всем привет! – объявил он. Так вступает в город освободитель. – О, дон Саккариас! – Эмиль подскочил с кресла, ни дать ни взять, лоботряс-второгодник при радостном известии, что физичка 1
скончалась и урок отменяется. – Ну, тогда я пошел… – Куда-а?! – взревела Марго так, что жених изменился в лице, дернулся и еще уменьшил площадь давления тощей ягодицы на валик дивана. – Слушай, детка, дай, пожалуйста, чаю. – Слоновий рев Марго можно было перешибить только воркующими приказами. – И даже чего-нибудь пожрать. – Это, – сказала Катарина, поднимаясь и потянув жениха за руку, – дядя Захар. Он тоже из Израиля. Мам, мы пойдем, о'кей? – А я тебя позже ждала… – Опершись обеими ладонями о ручки кресла, Марго в два рывка высвободилась. Она уже потеряла из поля зрения обоих своих отпрысков с долговязым прицепом, те сверзились вниз по лестнице в мгновение ока и исчезли. – Я тебе постелила там, в школе. – Она ткнула большим пальцем вниз жестом римлянина, требующего смерти поверженному гладиатору.
Кстати, в этом необъятном шелковом балахоне она и похожа на величественного сенатора в тоге.
Но в данном случае имеет в виду подвал, а не преисподнюю. – Ты ж всю ночь не спал? – Запри входную дверь, – сказал он. Обстоятельно поцеловались, как здесь принято: дважды. За испанские годы Марго, внутренне абсолютно оставшись самой собой, переняла какие-то, не свойственные ее буйной натуре, местные обряды.
Вот это целование, например. Он ее крепко обнял: мешок с цементом. Руки уже не сцепляются за спиной. – Моя красавица, – проговорил нежно. И, главное, в эту минуту так и чувствовал: моя красавица. Она хорошо поработала на этот раз.
Впрочем, она и всегда была надежным другом. – Эх, Кордовин… – довольно проговорила Марго, похлопав его ладонью по шее, – так одобряют племенного жеребца.
Ну, ты мне еще бабки пощупай… – А этот, долговязый – он кто? Наш жених? – промычал Кордовин, прожевывая кусок пухлого бутерброда. – О, только не переложи сахара, во имя Кришны! – Отстань, дурак.
Какая еще из твоих баб знает твои полторы ложки лучше, чем я! – она подвинула к нему чашку с кофе. – Торжественный обед будет вечером. А пока отоспишься. Ты угадал – претендент на руку. Яша.
Врач. Холостой. Тридцать шесть. Из Тель-Авива.
Каждого избранника своей удаленной от дома, перезрелой дочери (та работала в Хайфе, в какой-то совместной американо- израильской фирме), Марго всегда вызывала к себе на ковер.
«« ||
»» [38 из
206]