Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Надо было срочно куда-то и зачем-то себя потащить.
Проволочь так, чтобы устать и не думать, и не загадывать – чем закончатся переговоры усача с его Пепи, любительницей искусства… Где-то он встречал имя этого художника – Саккариас Кордовера… Действительно, почти тезка.
Привет тебе, благородный мастеровитый дон Саккариас, от прощелыги и преступника Захарки. А вот охаял он мастера напрасно.
Конечно, подлинные живописные слои откроются после расчистки, но и сейчас видно, что картина хороша.
Кордовера… Кордовера… Что-то знакомое.
Вроде бы одна из его работ висела в доме-музее Эль Греко, в компании современников великого Мастера, но там уже полгода как ремонт и тотальная перестройка… Куда, к кому бы из местных сунуться, не вызывая особого интереса? Господи, только бы Пепи любила денежки так же, как любит она старые шляпки и корсеты! В отель, куда он собирался вернуться и основательно выпить, чтобы не дожидаться так напряженно письма от Люка, он идти раздумал. Знал, что сейчас станет метаться по комнате, мысленно представляя себе картину в полутемной нише, в закуте у туалета, и мечтая, лелея видения головокружительной легкости и микроскопической точности кисти, с какой она приобретет сакраментальное имя, стоит лишь чуть удлинить кончики пальцев неизвестного святого – Бенедикта? Бернарда? Ильдефонсо? – чуть вытянуть краешек бледного уха… а больше и не надо, больше ничего и не надо… Его колотил озноб, дважды он заруливал в какие-то бодеги – пропустить рюмку-другую хорошего красного мускателя или хереса… «Здравствуй, грусть! – несся вслед ему полный сдержанных слез голос женщины. – Если ты знаешь счастливых людей, поведай мне, как их зовут, расскажи мне о них. Только не говори о любви…» Вдруг он решил, что часть коллекции дома-музея Эль Греко, вполне вероятно, могли временно разместить в городском музее Санта-Крус. Бывший госпиталь Санта-Крус, детище заботливого маррана, 2
великого кардинала дона Педро Гонсалеса де Мендосы, основанный им в 1494 году для брошенных сирот – интересно, для чьих брошенных сирот? – ведь минуло всего два года после изгнания евреев из Испании… В утробе каждой европейской страны есть свой могильник изничтоженной еврейской общины, подумал он, но в утробе Испании он велик настолько, что продолжает и сегодня распирать ее и пучить.
Как обычно, помедлил перед великолепным порталом – тот был населен фигурами святых и патриархов, королей и кардиналов, что сообщались, обнимались, преклоняли колена перед обретенным Иерусалимским Крестом, приветствовали друг друга перед Золотыми воротами, приготовляясь встретить Мессию… Вся Испания и вообще весь западный мир продолжали бесконечно кружить вокруг персонажей и притч истории крошечного народа, перебирая и толкуя каждый камушек пятачка земли в Иудейских горах – тех горах, подумал он, усмехаясь, где сейчас стоит его дом под охраной разбойника Чико и двух старых арабских замков. Шахматный пол длинной, темно-розовой залы с картинами Эль Греко уходил в перспективу.
Какому идиоту пришло в голову красить стены в этот цвет, перебивая звучание картин? Он знал не только все полотна в зале Грека, но даже, закрыв глаза, мысленно мог воссоздать местоположение каждого на стенах.
Как только входишь в арку, по левую руку будет «Вознесение Марии», затем – «Снятие одежд», «Иоанн Креститель и Иоанн Богослов», «Святое семейство»… – далее дырка: уволокли на реставрацию «Распятие». Затем идет «Благовещение»… Затем следуют две явные подделки, что бы они там себе ни воображали, эти музейные господа. И, наконец, – да нет, не наконец, а сразу издалека несущееся на тебя: гениальное «Непорочное зачатие», 1612 год… Он – в который раз – остановился перед полотном. Бог знает, сколько часов в общей сложности он провел здесь, перед прелестным этим трио – лютня, флейта, контрабас… В упражнениях йоги, помнится, часто используется задержка дыхания.
«« ||
»» [60 из
206]