Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
На вид ей было лет двадцать семь, но в действительности, возможно, чуть больше: в заблуждение вводили тонкие голубоватые запястья, подростковый голос и множество доверчивых полудетских движений. Опять припустил дождь.
Пилар вытащила из сумки зонтик (Кордовин немедленно вспомнил про свой, забытый в университете, – прощай, оружие!), выстрелила им в небо, и решительно взяв профессора под руку, победно вскинула лиловый шатер над их головами. Он засмеялся, отнял, обнял ее за плечи, поднял над нею зонтик, и так они совершили недавний его путь в обратном направлении. От такси она отказалась. Старинную касону, в которой помещался Исторический архив Толедо, от покатой улицы отделяли кованые ворота с небольшой калиткой и просторный патио, заставленный горшками с геранью вдоль охристых стен и решетчатых окон.
Пилар скрылась между серыми колоннами портика, а он остался ждать в дальнем углу двора, где над трубкой беломраморного фонтана копошилась, пытаясь привстать, слабая струйка воды, словно забытый кем-то больной щенок.
Все это, раздраженно подумал он, совсем ни к чему.
Что ты хочешь услышать нового от этого молодого исследователя, и какая разница – кем, собственно, был этот самый Кордовера, который пока еще тебе не принадлежит.
Надо замять поскорее вопрос, развязаться с молодняком, расцеловать ручки Пилар и слинять, пока ты не намозолил глаза здешнему архивному синклиту.
Через минуту явилась ужасно огорченная Пилар: такой невезучий день, Хесус в Мадриде, на свадьбе кузины. А иначе – как она раньше не поняла! – он бы обязательно был на конференции.
Ну-ну, заметил профессор успокоительно (она так искренне расстроилась, милая, помощница), – день, напротив, удивительный, ведь они совершили чудесную прогулку под дождем и обсудили массу интересных вещей. А сейчас он (к сожалению должен ее покинуть), а сейчас он приглашает ее пообедать, с удивлением услышал он свой голос, в том ресторане, куда она любит ходить с друзьями. – Ни за что! – отчеканила Пилар. – Ничем я не заслужила обеда, обманула все ожидания. А сделаем мы вот что: пообедаем у меня. Я утром приготовила паэлью с бараниной, а это – ну вы послушайте, послушайте! – и ножкой умоляюще притопнула: – это бабушкино коронное блюдо, и даже моя старшая сестра не умеет его так готовить, как я.
По его настоянию купили к обеду бутылку «Домине Вердеха», поймали такси и поехали к ней домой.
По пути она слегка струхнула от той лихости, с какой потащила профессора в свою норку, и раза три повторяла, чтобы он не удивлялся – ее студия, которую она уже пять 15 лет снимает у собственного дяди, просто отделенная комната его большой квартиры, выходящая во двор… А дворик чудесный – весь оплетен виноградными лозами. Дворик-то чудесный, а вот дядя – изрядный сукин сын. Это стало ясно с первого взгляда, с первого шага через высокий порог двери, ведущей прямо со двора в полутемную келью, всю в каких- то пеленах, как колыбель для младенца-Иисуса, какую здесь выставляют в рождественских беленах, вертепах, по-нашему.
«« ||
»» [63 из
206]