Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
В этом голубином дворце девочка проводила большую часть своего лета. Тщедушный тишайший Витя-Голубь становился тут соловьем-разбойником, от сверлистого свиста которого пригибались травы и клонились деревья.
Но главное, он был настоящим голубиным ученым, исследователем, заводчиком милостью божьей. А тот уж, как
известно, голубям благоволит. – Вот увидишь, – говорил он Ритке, – мы еще выведем с тобой настоящего орловского белого турмана. От них все идет, понимаешь? Все голубиное мироздание: и краснопегие ленточные, и московские серые турманы, и орловские бородуны, и турманы чернопегие… Сейчас их не встретишь, нет.
Прошло их время… – А Пуховочка? – была у Ритки здесь своя страсть, любимица, белая голубка, пушистый комочек с темно-вишневыми глазами. Умещалась голубка у Ритки на ладони. Слетала всегда на ее плечо. – Э! Пуховочка – орловский белый, да.
Но не турман. Смотри: головка у нее мелкая, гранная, лобик широкий.
Но главное – клюв.
Клюв у нее короткий и широкий, и нижняя чавка… ну о- очень маленькая. А у чистопородных турманов нижняя чавка широ- окая! – и Витя-Голубь прикрывал глаза с почти такими же, тонкими, бледными, как у Пуховочки, веками, уносясь мечтами в свое голубиное царство, небесное царство белых турманов… Когда родился ее спасенный дедом сын, она перед сном каждый вечер ему рассказывала, и, главное, показывала кого-нибудь из персонажей своего детства. Многие тогда еще были живы, но в рассказах ее обретали более выразительные, более значительные черты. Была Ритка незаурядной актрисой, меняла голоса, выражение лица, походку, и яркие цветистые монологи, сдобренные акцентом и присущими данному человеку словечками, изливались из нее, согласно представляемому образу. Так что впоследствии он не способен был отделить в памяти персонажи и события своего и маминого детства.
Чаще всего просил рассказать про Витю-Голубя, про его голубятню, безжалостно снесенную племянником после внезапной Витиной смерти. Тот умер, сидя на площадке перед дверцей в свой Храм, и немедленно со всех концов неба над Винницей к нему стали слетаться его голуби, будто окликал и созывал ихуже потусторонний, никому из живых неслышимый Витин свист. И пока соседи не поняли – что произошло, Витя так и сидел – голубиный бог, – чья душа, подхваченная десятками крыл, уже неслась на всех ветрах к Главному голубиному заводчику – обсуждать задачи выведения настоящих белых орловских турманов. Синагогу разбомбили в самом начале войны. Ее так и не восстановили.
Но на Замостье, около рынка, неподалеку от вокзала, была хибара – обычная украинская хатка, беленая, чуть подголубленная (в известку добавляли синьку), – куда по праздникам наведывалась Нюся. Смешная и странная картинка запомнилась маленькой Ритке: толпа старых евреев во дворике, задрав головы, смотрит вверх, где в слуховом окне маячит староста молельного дома, исполняющий уж заодно обязанности и раввина. С хитро закрученным бараньим рогом в руке он, тоже
задрав голову, всматривается в зеленое меркнущее небо.
«« ||
»» [78 из
206]