Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Но чего – не говорит. Дело серьезное, Ритке было уже не до смеха, и когда мать робко предположила, что надо бы посоветоваться… с раввином, дочь не засмеялась, не обругала ее, только провалялась весь день на диване, отвернувшись к стене.
Под вечер поднялась и коротко велела матери договориться о встрече.
* * * Вообще-то старичок не был раввином, он был просто хухэм[29]. Маленький, сутулый, с венчиком кудрей вокруг обширной лысины, покрытой цветастой ермолкой, он болел странной болезнью глаз: его ресницы, такие же кудрявые и густые, росли неправильно: не наружу, а внутрь глаза, вызывая воспаление и постоянное слезотечение. Окулисты предлагали ему оперироваться, и в Киеве был отличный специалист.
Но Меир-Зигмунд колебался, источая слезы сквозь поросль ресниц. Глаза при этом глядели в мир, словно бы из темницы. Увидев Ритку, он замолчал и долго одобрительно покачивал головой. Ритка была замечательно хороша: сочетание серых глаз, черных, будто углем наведенных бровей и жестких смоляных кудрей у кого угодно из мужиков вызывало блаженную оторопь.
Нюся приступила к долгому рассказу на идиш о сновидениях дочери, но та оборвала ее и потребовала говорить не по- малански, а по-русски.
По-русски, так по-русски. Девочке снится покойный отец, которого она никогда в глаза не видала. Скорбный, глаз не поднимает, в разговоры не вступает, ищет чего-то, но, видимо, не находит… – Так, – сказал Меир-Зигмунд, и все замолчали. И молчали несколько хороших минут, в течение которых настырная муха, невесть как угодившая в стеклянный домик ханукии, что стоял на подоконнике за спиною старичка в ожидании ханукальной поры, билась в своей темнице, не в силах пробить стекло… Это был странный потаенный миг, когда Ритка вдруг ощутила безысходность любой жизни: своей, матери, маленького затененного старика Меира-Зигмунда, плененной в ханукии мухи, своего навеки уже плененного отца и ребенка, плененного в темнице ее утробы. Сновидения, сказал, наконец, хухэм, это очень серьезно.
В нашей традиции им посвящено множество комментариев.
Когда Иосиф Прекрасный увидел свой пророческий сон в темнице фараона… – А можно без фараона? – перебила грубая Ритка. – Я хочу знать – чего папа хочет. Меир-Зигмунд поднял на нее свои, запертые в темницу ресниц, слезящиеся глаза. – Ты беременна? – проговорил он. Обе женщины переглянулись и застыли.
На вопрос старика ответа не последовало. – Ты – беременна, – повторил хухэм, – и носишь его имя. И хочешь это имя убить.
Вот поэтому он печальный.
«« ||
»» [85 из
206]