Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
Володьку на Иерусалимке уважали: худой, сухопарый, со сверкающими фиксами в чуть скособоченном рту, с тонкими блуждающими пальцами рук, был он гениальный карманник. Собрались все соседи: и дядя Миша, шофер хлебовозки, и спекулянт-тунеядец Вольфсон, и изысканный осел Исаак с орденом Героя Соцтруда на лацкане костюма; приехал из Тернополя старый друг Володьки, Ваня – «честно делать» какие- то новые дела.
Выпили уже по третьей, беседа текла дружная и горластая… Нюся с Риткой разносили пирожки с капустой (печь оказалась великолепной: ровножаркой, не дымной, приемистой.
Нюся сама ее топила, благо уголь и дрова были заготовлены в сарае еще с прошлой Володькиной воли). Так что Ритка разносила пирожки, тяжело протискиваясь брюхом между стеной и спинками стульев.
Начала спора не слышала. Только вдруг наступила тишина, и в этой тишине ласковый Володькин голос проговорил в направлении дяди Шайки, восседавшего напротив него на крепком табурете: – Я знаю пятьдесят смертельных приемов джиу-джитсу, – выговаривая это «джи» как-то зловеще мягко.
На что дядя Шайка спокойно заметил, демонстрируя растопыренную, как крыло могучей индейки, пятерню: – А я тебя ото так возьму за орлышко, сожму ото так… из тебя вся твоя «джиу-джица» и вытечет.
Неторопливо поднялись оба, зачем-то разом сметая со стола тарелки… Нюся завопила сиреной – от испуга за Риткин живот: тут бы в общей свальной драке ребенка-то ей и выдавили б, никакой акушерки не надо.
Но Ритка недаром была кандидатом в мастера спорта. И хотя брюхо фехтованию не помощник, она довольно ловко выбралась из драки, прокладывая себе дорогу подвернувшейся шваброй: выпад, малый батман, большой батман, захват, укол! После чего уже дома согнулась дугой, обхватив обеими руками тяжелый камень внизу живота…1
5 Когда Ритку привезли из роддома, дядя Сёма заставил себя нанести визит, вернее, помчался со всех ног: заковылял к Иерусалимке, энергично кренясь влево и выбрасывая вправо ногу в ортопедическом ботинке.
Повод! Он ждал этого повода много месяцев, а теперь, когда Ритка с прицепом унижена и
приструнена, и никому, кроме родного дядьки, болеющего за всех душою, не нужна, – вот теперь он может явиться, строгий и неумолимый, расставить все по местам, дать на несчастного мамзера[30] денег, и, главное, позволить им с Нюсей вернуться.
«« ||
»» [88 из
206]